Просмотрела я их, начиная с 1651 года, - разумеется, ни слова о де Лоррене, даже в связи с делом де Варда. Да она и о Месье маловато пишет, хотя и с нежностью. Мне кажется, если она даже что-то знала, то не стала бы об этом писать. Она и этот эпический многоугольник (король-Месье-Генриетта-Лавальер-де Гиш-Вард) описывает, очень тщательно подбирая слова. Фильтрует базар, короче. Единственный намек, который она себе позволяет, появляется только на последних страницах мемуаров (они заканчиваются в 1666 году, со смертью Анны Австрийской, которой и посвящены):
"Душа Месье была свободна от страстей. Вместо того, чтобы влюбляться в женскую красоту, он предпочитал радовать их своей собственной, и их похвалы его не утомляли. Он развлекался в их компании, но, судя по его поведению, был в сердце своем так невинен по отношению к противоположному полу, что даже самые опасные из них жили с ним, как и он с ними, так скромно, как будто он был женщиной".
Мадам де Мотвиль зато постоянно отмечает, как сильно он любил мамочку, и она его тоже. В последние годы жизни Анна много болела, и врачи ее мучили своими кровопусканиями. В какой-то день ей пускали кровь аж пять раз, и она так ослабела, что, встав с постели, потеряла сознание и начала падать. Месье, который вообще от нее не отходил во время болезни, подхватил ее с одной стороны, а фрейлина - с другой. Но принц-то наш хуинький был, и фрейлина, видимо, тоже не крупная, а Анна-то отяжелела под старость. И когда Месье понял, что даже вдвоем они ее не удержат, то сам упал на пол, под нее, типа как матрасик, чтобы она не ушиблась. Это на самом деле должна быть грустная история, но я чото ржу.
Должна быть грустной, наверное, тоже и та сцена, когда оба брата у постели умирающей Анны обнимались, рыдали и клялись в вечной дружбе. Ужасно трогательно, но, как с горечью пишет мадам де Мотвиль, это не мешало им обоим закатывать балы, пока королева лежала в агонии. В ее последние минуты Месье вел себя с обычным невинным эгоизмом. Когда она причастилась и со всеми попрощалась, слуги задернули шторы ее полога, чтобы дать человеку умереть спокойно, но Месье рванулся к кровати, отдернул шторы и сказал: "Мама, вы меня так любили тут, на земле, и я надеюсь, что на небесах вы будете тоже меня любить и молиться за меня", на что она ответила: "Сынок, оставь меня в покое". Но Анна потом и короля с королевой прогнала: "Сын мой, идите ужинать".ъ
Короче говоря, никаких гей-сенсаций в ее мемуарах нету.