Вчера решила пересмотреть фильм "Белые ночи" с Барышниковым (я его когда-то очень давно видела, и мне понравилось), а там вначале - "Юноша и смерть", очень сокращенный вариант, порезали постановку для кино, но все равно было интересно.
На Ютьюбе этот отрывок порезали еще сильнее, к тому же очень плохое качество, так что, если есть желание, лучше фильм качать и смотреть.

ролик

И, конечно, я сразу полезла пересматривать "Юношу и смерть" с Нуреевым, для сравнения:

ролик, качество норм

Чисто эстетически вариант Барышникова кажется мне лучше, и, кстати, стало понятно, что Баланчин имел в виду под "полным отсутствием сексуальных импульсов", и зачем это нужно. Такое ощущение, что перед тобой на стене висит картина, и ты ею любуешься, причем так, как будто вообще в первый раз видишь живопись. Эффект остранения
Но с Руди-то совсем другое. Ты сразу же втягиваешься внутрь, и дальше все происходит не с ним - с тобой, и от этого пробирает сильнее. Картина-то может и недорисованная, но в этом и прикол: жизнь всегда недорисованная картина.
Где-то я читала, что фандом может создать только внутренне незавершенное произведение, ну вот почему Гарри Поттер такой эффект имел, как раз из-за того, за что Роулинг ругают: концы с концами не связаны, а кроме того, сам этот процесс написания фактически на глазах у публики предполагал незавершенность. Или, к примеру, "Роки Хоррор шоу" стало культовым, потому что это, по большому счету, несколько номеров, кое-как связанных между собой подобием сюжета. А, ну и естественно, эти куски должны быть великолепного качества. (Вспомнила, кто это говорил: Умберто Эко. Не про Гарри Поттера, конечно, а про "Роки Хоррор".
Не в этом ли секрет рудимании? Как Виолетта Верди говорила про его выступления: "ощущение такое, что подглядываешь в замочную скважину чужой спальни". А потом дверь распахивается, и тебя словно бы приглашают внутрь.
Вот, и еще в "ЮиС" бросается в глаза разница в трактовке героя: у Барышникова такой умученный жизнью пролетарий, и девушку он отчетливо ждет с самого начала, только она может помочь в его исканиях. А Руди, как всегда, мечтательный юноша со взором горящим, чистый и невинный, весь порыв, весь томление по неведомому, он сам не знает, кого и чего ждет. Любопытно также, не вложил ли он в свою трактовку кое-что автобиографическое.