Destiny's Waltz - 2

[nakedsword]

Разоблачение Луиджи Пиньотти, который, оказывается, был Рудольфу вовсе не "как брат".

Впервые де Уоррен столкнулся с Луиджи в Милане, куда прилетел, чтобы обговорить с Рудольфом предстоящий тур с Северным театром. Рудольф танцевал в Ла Скала в своем "Дон Кихоте", а Луиджи "был его массажистом и слугой (valet), пока не дорос до импрессарио". Очень странным показалось мне слово "valet" в тексте, не относящемся к 19 веку, но где я, а где британские аристократы.
Рудольф в атмосфере некоторой таинственности предложил де Уоррену пройти в один из кабинетов в директорском крыле, мол, его там ждут. Де Уоррен прошел, и ждал его там синьор Бадини, генеральный директор Ла Скала, который внезапно предложил ему место худрука. Оказалось, в Ла Скала хотели Рудольфа, но тот уже прочно застрял в Парижской опере, и тогда его попросили рекомендовать кого-то вместо себя. Он рекомендовал де Уоррена, "потому что это единственный человек, который мне равен" по профессиональным качествам. Он сказал Бадини: "С Робертом у вас будет так, как если бы у вас работал я".
(Вряд ли де Уоррен в данном случае врет или преувеличивает, да и предыдущие, и последующие публичные высказывания Рудольфа о нем звучали в том же ключе. Так что вот.)
Но Ла Скала в тот момент представляла собой такой же бардак, как и Парижская опера, если не хуже, о чем де Уоррен был осведомлен от ее предыдущего худрука. Бадини заверил его в своем полном содействии, но де Уоррен все равно попросил время подумать, а сам побежал к Рудольфу.
В тот вечер он танцевал как ангел, совсем так же, как 10 лет назад. Его партнершей была Сильви Гиллем. Но де Уоррен даже не смог дождаться конца спектакля, зашел в гримерку перерыве, и Рудольф его спросил: "Ну как тебе мой сюрприз?" Де Уоррен по-прежнему колебался, а Рудольф обещал ему всяческое сотрудничество и содействие. "Если ты сделаешь с Ла Скала то же, что ты сделал с Северным театром, этого будет достаточно".
Визит де Уоррена в целом прошел по-королевски, Луиджи возил их с Рудольфом по элитным ресторанам, в которых знал толк, и везде представлял де Уоррена как "будущего худрука Ла Скала" (букв. - директора танцев). Позже Луиджи, ничего не зная о происхождении де Уоррена, пообещал ввести его в высший миланский свет, где ему обязательно понадобится протекция. Это действительно звучит забавно, а де Уоррен еще и подливает масла в огонь, рассказывая, что Рудольф подобрал Луиджи прямо на улице, как какого-то хастлера. С тех пор он преданно ездил за Руди по всему миру, несмотря на то, что имел жену и детей, которых совершенно забросил. Благодаря своей "крестьянской простоте" (когда из де Уоррена начинает переть граф, это ужасно уморительно) он стал незаменим и хорошо известен всем друзьям и коллегам Рудольфа.

Таким образом Луиджи перезнакомился со всеми директорами театров, агентами, импрессарио и т.д., выучил английский и французский, и вообще проявил недюжинную смекалку. Естественно, он помогал Рудольфу и в его, если это можно так назвать, личной жизни, показав себя достойным доверия и крайне молчаливым.
Постепенно Рудольф стал все больше на него полагаться, но как раз когда он начал сотрудничать с Северным театром, Луиджи внезапно вернулся к жене в Милан, и _поэтому_ - де Уоррен настаивает на причинно-следственной связи в данном случае - Рудольф впустил в свой круг больше людей, приобрел новых друзей. Де Уоррен их перечисляет: Джейн Херманн, Джон Тарас, Пьер Берже (генеральный директор Парижской оперы, партнер Сен-Лорана; его отношения с Руди были довольно сложными), Михаил Барышников (тоже, кмк, не совсем и не во всем друг) и прочие.
Но теперь вот Луиджи вернулся обратно, и между ним и де Уорреном развернулась настоящая борьба за Рудольфа, временами драматическая, а в целом очень смешная.
Де Уоррен собрался поставить в Ла Скала нуреевского Щелкунчика с ним самим (миланская публика обожала Руди, в какой бы форме он не пребывал: он просто не мог ничего сделать плохо в их глазах). (И теперь я думаю, что не было ли все-таки двойного дна в комплиментах, расточаемых Рудольфом в адрес де Уоррена: иметь своего "директора танцев" в Ла Скала в тот период для него было весьма важно.)
Рудольф явился на репетицию в своем экстравагантном пестром наряде, с шалью на плечах, и приветствовал де Уоррена как обычно: "Хелло, Босс", рука к голове, губы подставлены для поцелуя. Труппа была в легком шоке от такой фамильярности между ними. Они знали его хорошо, он танцевал здесь годами, и они благоговели перед ним. И Руди вел себя с ними совсем не так, как с англичанами. Он бегло говорил на "уличном" итальянском, и они хорошо его понимали. Одну танцовщицу он назвал "генеральшей", и она расцвела от счастья. Впрочем, каждый старался показать, что имеет с Руди особые отношения. Де Уоррен об этом отзывается несколько язвительно, забывая о том, что выше описывал, как занимался практически тем же.
Позже возникла серьезная Проблема Чая. Хоть Рудольф чувствовал себя в Ла Скала как дома, но чай ему подали неправильный, и он отослал его обратно. Тогда де Уоррен по старой привычке сам заварил ему чай и лично принес на сцену. Труппа опять была в шоке: как же так, сам ДИРЕКТОР подает чай Рудольфу. Услышав эти шепотки, де Уоррен поступил вот как: остановил репетицию и спросил, кто здесь откажется сделать что угодно для Рудольфа. Даже поцеловать его в задницу, если потребуется. Руки вверх не потянулись, и после этого никаких возмущений больше не возникало.
Но на пути высочайшего служения Рудольфу - в виде подношения чая или таскания "Мисс Пигги", его чемодана на колесиках - у де Уоррена возник неожиданный соперник в лице Луиджи. И для того тоже стало неприятным сюрпризом, что кто-то выучил маленькие привычки Рудольфа так же хорошо, как он; де Уоррен понял, что скоро у него возникнут проблемы. Он стал продумывать свою стратегию, и судьба дала ему подсказку.
Рудольф сам вызвал его на разговор и признался, что подозревает Луиджи в том, что тот его обкрадывает. Все итальянские гонорары шли через него, так же как и расходы, и Рудольф сомневался, что он берет себе оговоренный процент, а не больше, что правильно платит налоги, что не прихватывает из его кармана еще как-нибудь. Он очень хотел ужесточить контроль над Луиджи и с этой целью обратился за помощью к де Уоррену: чтобы тот взял его гонорар за прошедший тур, несколько миллионов лир, и положил в банк в Париже. Рудольф вызвал Луиджи и велел ему отдать прямо сейчас все деньги де Уоррену, и так же поступать и впредь. Луиджи покраснел, набычился, засверкал глазами, заскрипел зубами, но деньги отдал. Однако в процессе де Уоррену померещилось, что Луиджи показал ему из-под полы пистолет. (Не исключено, что Луиджи, таская с собой такие суммы наличными, имел пистолет для самозащиты, и возможно, он его действительно не случайно вытащил в тот момент, но что касается Рудольфа и де Уоррена - по-моему, эти два параноика нашли друг друга. У них таки было много общего.)
Позднее, однако, Луиджи нашел способ успокоить Руди и снова взял контроль над его деньгами.
Следующее столкновение де Уоррена с Луиджи произошло из-за дома. Рудольф давно хотел жить с де Уорренами, а тут они как раз стали подыскивать дом в Милане, так что этот проект вполне мог осуществиться. Луиджи с удивительной любезностью предложил свою помощь как риэлтора, а де Уоррен наивно ляпнул ему, что в доме потребуется дополнительная спальня и дополнительная ванная. Все остальное Луиджи вычислил сам. И вскоре Рудольф сообщил де Уоррену, что его резиденцией в Милане станет комната в квартире Луиджи, а они с Жаклин пусть не беспокоятся, он не хочет их обременять. Так что и этот раунд выиграл Луиджи. (Думаю, Рудольф искренне наслаждался битвой.)
Как-то труппа "Нуреев и друзья" выступала в Бергамо, недалеко от Милана. Рудольф пригласил де Уорренов на представление, а после они должны были поужинать втроем, поэтому те сняли номер в отеле, там же, где и вся труппа. Луиджи привез Рудольфа в Бергамо на своей машине, а также они привез с собой секретаршу, привлекательную молодую особу, - факт, которому де Уоррены поначалу не придали значения.
Ужин с Рудольфом прошел вроде неплохо, но он был какой-то грустный - по непонятной на тот момент причине. А в 5.30 утра Руди буквально вломился к де Уорренам в номер и потребовал, чтобы они немедленно доставили его в Милан. Те с солдатской скоростью собрались, Рудольф сам притащил свою Мисс Пигги, и они упаковались в арендованную машину, на которой де Уоррены приехали в Бергамо. Рудольф был в такой ярости, что не мог говорить, только ругался на всех известных ему языках: figlio di putana и т.д. К тому же машина почему-то ехала очень медленно, сколько де Уоррен не газовал, отчего Рудольф взбесился совсем и принялся молотить кулаком в дверцу и в переднюю панель. Пришлось остановиться и разбираться, в чем дело. Когда проблема была устранена, Рудольф несколько успокоился и смог рассказать, что случилось.
Дело, оказывается, было в секретарше - Рудольф не сомневался, что Луиджи взял ее с собой, чтобы спать с ней, и это приводило его в ярость. "Такая реакция не представлялась мне логичной, раз Рудольф решил теперь отдалиться от Луиджи", - пишет де Уоррен, а я, честно говоря, вообще в ахуе. То, что между ними что-то когда-то было, нетрудно догадаться, раз речь идет о Руди, но чтобы все так серьезно, до столь дикой ревности? Похоже, мы многого не знаем.
Либо же верно другое предположение де Уоррена: Рудольфа бесил сам факт, что кто-то развлекается, когда он сам не может. Так или иначе, де Уоррен пригласил его к себе, решив, что к Луиджи в квартиру тот уже не вернется. Руди сказал: "Высади меня здесь, возле Гранд Отеля, отвези Жаклин домой и вернись за мной", затем выскочил из машины и двинулся по улице.
Де Уоррен, его верный рыцарь, так и сделал, но когда вернулся на место, то Рудольфа там не застал. Он пошел вдоль по улице - Монтенаполеоне, одной из самых фешенебельных в Милане, - заглядывая в каждый магазин. По пути он встретил Джанни Версаче и спросил его, не видел ли тот Руди. "Да, видел, но он был так зол, что даже не поздоровался. Он пошел вон туда". Де Уоррен продолжил поиски и вдруг заметил маленький полуподвальный магазинчик ковров. Где же еще может быть Рудольф, как не в магазине ковров? И действительно, уже спускаясь по ступенькам, де Уоррен услышал его "похабный смех". Зайдя внутрь, он обнаружил Руди сидящим на высоком венецианском позолоченном троне и наблюдающим за тем, как юный продавец расстилает килимы у его ног. "Роберт! - вскричал он. - Накинь это на себя и пройдись".
Роберт послушался, а Руди смотрел на него, как дитя на свою мечту. "Теперь садись сюда и смотри на меня" - и они поменялись местами. Руди набрасывал на себя один килим за другим, прохаживался, смотрел в зеркало, а потом подошел к трону и поклонился де Уоррену.

Он приобрел несколько штук и один - для де Уоррена, "на память о Персии". Тем временем в магазин зашел Луиджи. Он стоял на лестнице, вопросительно глядя на Руди; де Уоррен ожидал, что тот взбесится снова, но Руди только сказал: "Ну что, ты ее выебал, да?" Луиджи пробормотал что-то неразборчивое на итальянском и повернулся к продавцу, чтобы спросить, сколько Рудольф потратил. Счет был около 70000 долларов.
Вот так и рассеялся его бешеный гнев, как туман над болотом. Остаток дня он был очень весел, пообедал у де Уорренов, но ночевать ушел к Луиджи. Секретарша вскоре была уволена. В общем, и этот раунд де Уоррен проиграл.

Продолжение следует.