Eveline Godley. THE GREAT CONDE - 4

[nakedsword]

- Существует историческая байка, одним из активных распространителей которых (если не автором) был тот самый Пьер Лене, хитроумный секретарь дома Конде. Якобы Людовику XIII на смертном одре было видение о победе К. при Рокруа.
- Тем не менее в Париже никто ничего не знал до полудня 20 мая, когда прискакал Ла Мюссе, прямо с поля боя отправленный К. сообщить о победе.
- Он не вез с собой никаких депеш, только несколько строк от К. к Мазарини, а главное - почетное право первому всем рассказать, как оно было.
- В соответствии с инструкциями К., Ла Мюссе прежде Лувра заехал в Отель Конде, и казалось, что слухи разлетелись по Парижу в тот же миг, когда он спешился там во дворе. Потому что, когда он ехал оттуда к Лувру, его на улицах уже приветствовала толпа.
- В записке от К. для Мазарини содержалась просьба о маршальском жезле для Гассьена. К. скромно утверждал, что заслуга этой победы целиком принадлежит ему.
- Однако ж в рассказах Ла Мюссе главным героем был, конечно, К. Ла Мюссе сразу же вернулся в армию, но 21 мая приехал Турвиль и тоже просил у королевы маршальский жезл для Гассьена. Она на радостях пообещала.
- Ла Мюссе увез с собой поздравления для К. от королевы, родителей, сестры, но, похоже, не от жены. Если оно и было, то не сохранилось.
- Затем на К. посыпались просто тонны поздравлений от всех на свете, но самым ценным для него было письмо Тюренна.
- Главным дворцом Парижа на время стал не Лувр, а Отель Конде. В него прямо-таки ломились посетители, и принцесса Конде писала сыну, что у нее нет ни минуты покоя. Единственными, кто не нанес визиты, были Вандомы.
- Едва ли не больше Вандомов лопался от зависти Гастон Орлеанский, особенно когда доставили захваченные испанские знамена и на два дня выставили их на всеобщее обозрение в большом зале Отеля Конде, прежде чем передать их в Нотр-Дам.
- Мазарини умело разжигал соперничество между принцами, не желая, чтобы они объединились против него.
- Гастоша (буду так его называть из-за своих давних чувств к нему) считал, что знамена должны быть переданы ему как «генерал-лейтенанту королевства», и Мазарини намекнул об этом Конде-старшему, мол, «Месье расстроился». На что тот ответил буквально: «Пускай тогда настроится обратно». Сам же К. в письме от 23 мая сказал, что знамена должны быть переданы королеве как регенту и главе государства.
- Стоя посреди этого зала со знаменами, Конде-старший сказал Лене: «Вот увидите, чем больше славы завоюет мой сын, тем больше бедствий обрушится на наш дом».
- 28 мая почетный эскорт королевских гвардейцев доставил знамена из Отеля Конде в Нотр-Дам. Толпа беснуется на улицах, пушки Бастилии и Арсенала стреляют, весь двор собрался в соборе, «Те Деум» - в общем, праздник.
- К. в Рокруа отпраздновал гораздо скромнее и тут же набросал план дальнейшей кампании, который отправил Мазарини и отцу. В принципе, можно было бы двинуться и на Брюссель, но смысла в этом особого не было. Более предпочтительной целью представлялась крепость Тионвиль, под прикрытием которой австрийцы могли вторгнуться во Францию. К. выбрал ее и потребовал у Мазарини снабжения для этого похода.
- Тот вроде как согласился, но начал тянуть резину, возможно, желая показать, кто в доме хозяин. К. на месте не сидел и с 26 мая по 14 июня захватил несколько приграничных городков.
- Отец даже забеспокоился, что он себя измотает и заболеет, просил в письмах больше отдыхать. Мол, славы ты и так достаточно заработал. И вообще, не очень-то нужен этот Тионвиль, а то вдруг не удастся его захватить, и эффект от победы при Рокруа будет испорчен. Лучше потратить очки славы и влияния на то, чтобы вытрясти из Мазарини давно обещанное губернаторство для К.
- Тем временем королеве напомнили, что маршальское звание было также обещано и Тюренну, а если дать его двум гугенотам сразу, то народ может и возроптать. И королева передумала насчет Гассьена, на что К. очень обиделся.
- Не лучше обстояло дело и с другими назначениями. После Рокруа в армии К. освободилось много постов, в том числе важных, и К. хотел назначить на них таких людей, как Сиро, т.е. доказавших свою надежность. Но сам он этого сделать не мог, армейские должности раздавались в Париже, и оттуда тек бесконечный поток бригадных генералов с предписаниями присоединиться к его войску.
- Из них К. обрадовался только одному человеку - Гаспару де Колиньи.
- Л'Опиталя заменили еще более пожилым человеком, Шарлем де Валуа, герцогом Ангулемским (внебрачный сын Карла IX 1573 г.р.). О нем Лонгвиль (уже зять К.) писал так: «Я не думаю, учитывая его годы и слабость, что он в состоянии принести вам хоть какую-то пользу, но вы увидите, что он очень любезен и всегда придерживается того мнения, которое услышал последним» (та еще язва был Лонгвиль).
- Офицеры армии К. тоже были недовольны нашествием новичков, а те к тому же хотели служить только под началом К., а не Ангулема. Словом, начался штабной бардак, и К. постоянно жаловался на него отцу и Мазарини.
- Конде-старший и пальцем не шевелил, чтобы ему помочь, не волновали его эти подробности, т.к. из них нельзя было извлечь непосредственной прибыли. К. наконец взорвался и написал два резких письма, отцу и королеве. Оба дал Турвилю, но королева своего письма не увидела, потому что его изъял Конде-старший.
- Но королева в итоге все-таки сдалась, по крайней мере в отношении звания маршала для Гассьена.
- В июне началась осада Тионвиля, и началась плохо, потому что из-за халатности одного из новоназначенных, графа де Грансея (отца любовницы шевалье), испанцам удалось существенно усилить гарнизон.
- Но К. не сдавался и продолжал инженерные работы, все сам обозревал и инспектировал, часто рискуя жизнью. В письмах отца участились уговоры поберечься, не лезть на рожон. Папаша советовал также обязательно настучать на Грансея, чтобы К. самого не обвинили в ошибке, а еще - чаще ходить к мессе, не тратить много, «а то говорят, что вы саперам платите в два раза больше обычного».
- 8 августа 1643 года Тионвиль был взят. Не обошлось без потерь. Погиб друг К. маркиз де Жевре, один из «дамуазо», был тяжело ранен Гассьен.
- Но больше всего К. горевал, по его собственным словам, из-за смерти «юного Франсена», своего конюшего, который был с ним еще с Буржа. Франсена описывают как «хорошего наездника и танцора; он прекрасно играл на лютне, а еще в мяч». Франсен следовал за К. во всех кампаниях, начиная с Арраса, и под Рокруа тоже был.
- Его смерть была героической. К. послал его с депешами в Париж, и он доставлял ответы, когда его окружили разъезды генерала Бека. Франсен отчаянно сопротивлялся, был тяжело ранен и взят в плен, но все же успел уничтожить депеши. Его доставили к Беку для допроса, а тот, решив, что его раны смертельны, отправил его вТионвиль, где Франсен через пару дней скончался. (Намеки автора на этого Франсена становятся такими толстыми, что аж жир с них капает.)
- На этом фоне К. едва заметил ту новость, что его жена родила сына. (Т.е. его действительно заставили спать с ней, примерно когда умирал Ришелье, 9 месяцев назад.) В Отеле Конде тем более этому радовались, что у Гастоши были одни дочери. Теперь во Франции из пяти принцев крови четверо носили имя Конде.
- Рождение этого ребенка стало национальным событием. Меньше всех в стране им интересовался К. Он по-прежнему ненавидел любые напоминания о своем браке.
- Он не написал ни слова жене, даже ничего ей не передавал в письмах другим, пока Конде-старший не сделал ему за это реприманд. Даже после смерти Ришелье свекор продолжал защищать Клер-Клеманс, хотя и со своими целями.
- 10 августа К. вошел в Тионвиль, где его приветствовали местные церковники на латыни, а он сымпровизировал ответную речь на том же языке, к восторгу присутствующих.
- В тот же день он получил поздравления с победой, подписанные принцессой Конде и всеми прециозницами Шантильи, которых называли «ангелами». Каждая добавила несколько слов. Что характерно, в дошедшем до нас письме не хватает листа, на котором должны быть строки от м-ль де Рамбуйе и Марты дю Вижан (на сердце носил, не иначе. Пока не потерял.).
- Через три недели, обустроив войска в Тионвиле на зимних квартирах и оставив командование на Ангулема, К. вернулся в Париж.
- Здесь его приветствовали как «спасителя страны и одну из главных опор трона».
- И семья принялась немедленно втягивать его в свои интриги.
- Но и без того такой человек, как К., не мог и нескольких дней прожить в Париже, чтобы не вовлечься в ту или иную партию.
- Существовали две основные фракции: 1) во главе с Сезаром де Вандомом и его сыновьями Меркером и Бофором; 2) фракция Конде.
- Гастоша болтался, как говно в проруби, не примыкая ни к кому. Как автор говорит, «более бесцельного и безответственного принца трудно найти». Она посвящает полстраницы описанию его охуительной личности, откуда видно, что она его тоже, мягко выражаясь, не любит.
- Конде-старший, в общем-то, тоже был так себе лидер, но его сила заключалась в его альянсе с Мазарини (и в растущем влиянии К.).
- У Вандомов основные надежды возлагались на Бофора (на что было, на то и возлагали).
- Бофор был на пять лет старше К. и во многом являлся его полной противоположностью. Он был чрезвычайно хорош собой, с легким характером; и хоть звезд с неба не хватал, зато и не язвил никого сарказмом.
- Парижане его обожали, за что его и прозвали «королем рынка». Как писал кардинал де Рец, это обожание основывалось на трех факторах: «Он был внуком Генриха IV; он говорил на народном языке, мало употребительном среди внуков Генриха IV; у него были длинные густые светлые волосы». «Невозможно преувеличить эффект, который три этих свойства оказывали на толпу».
- Летом 1643 года королева практически позволила Бофору собой управлять. Напыщенный вид его сторонников очень забавлял всех в Отеле Конде, где и придумали им название «Важные» или «Высокомерные».
- Но Мазарини его легко оттеснил от королевы. Главной ошибкой Бофора стала поддержка герцогини де Монбазон (его любовницы) в ее прямой оппозиции королеве. Это было во время знаменитой ссоры между Монбазон и Лонгвиль.
- После одного из приемов в доме Монбазон нашли выпавшие из чье-то кармана любовные письма, и она вообразила, что это письма Лонгвиль к Морису де Колиньи (а это была неправда). И раззвонила об этом всему Парижу.
- В принципе, Лонгвиль была готова все замять, но принцесса Конде пожелала официального отмщения.
- Королева, по совету Мазарини, приняла сторону Конде, и Монбазон позорно изгнали из двора.
- Бофор собрался мстить. Неизвестно, действительно ли он хотел убить Мазарини или просто напугать, заставив убраться из Франции, но покушение таки было. Его арестовали и посадили в Венсеннский замок. И это было первым резким проявлением влияния Мазарини. С тех пор он не покладая рук трудился над тем, чтобы каждый принц Франции ощутил его влияние.
- К. прибыл в Париж как раз в момент триумфа дома Конде и воспользовался всеми своими преимуществами для того, чтобы действовать и говорить только так, как ему нравилось. То есть самым скандальным образом, что даже восхищало.
- Тогда-то вокруг него и собрались «петиметры», т.е. молодые люди, которые подражали ему буквально во всем.
- Многие при дворе, кто раньше не скрывал своего плохого отношения к нему, теперь стали предлагать ему дружбу, а он посылал их подальше. Его язык не жалел ни друзей, ни врагов. Один генерал спросил его, как бы в виде комплимента: «Что сейчас сказали бы завистники, глядя на вас?» К. ответил: «Не знаю. Но именно вас я и собирался об этом спросить».
- Ожидалось, что К. надолго задержится в Париже, но уже через три недели он отбыл к войскам с заданием, которое казалось слишком мелким для него.
- Маршал Гебриан отчаянно требовал подкреплений, и Мазарини в конце концов решил взять несколько батальонов из армии К. и передать их Гебриану. Но для этого их нужно было провести маршем из Люксембурга под Страсбург, и К. требовался потому, что ни один другой командующий не смог бы удержать их от того, чтобы они разбежались.
- Этим корпусом, который назвали «рейнской армией», командовал граф Рантцау из Голштинии. Он был опытный воин, потерял в сражениях глаз и ногу, но любовью солдат не пользовался. А еще им плохо платили, да и кормили не очень. Кроме того, германская граница, где воевал Гебриан, считалась самым непопулярным местом несения службы.
- К. же в свои 22 года мог убедить солдат и офицеров в том, что если они исполнят свой долг, то он исполнит свой. Они должны подчиняться ему беспрекословно, а взамен он будет их кормить и платить, пока есть чем. И если на поле боя он жертвовал их жизнями, они верили, что он имеет на это право.
- К. довел «рейнскую армию» до Гебриана без малейших потерь. На радостях Гебриан закатил для него невероятно пышный банкет в замке Даштейн. Кроме К., там присутствовали еще два немецких принца.
- Банкет прошел замечательно, однако ближе к концу случился один инцидент. Чисто по делу службы явился Рантцау, которого К. настолько не выносил, что даже не разговаривал с ним.
- Гебриан приказал слугам его игнорить (он ждал во дворе, пока о нем доложат). Не выдержав, Рантцау ворвался в зал, уже в ярости. Гебриан, как ни в чем не бывало, встал ему навстречу: «Но почему вы так поздно? Впрочем, тут еще полно еды» - и приказал нести еще одну перемену блюд. Рантцау, который любил хорошо поесть и выпить, решил этим и заняться, вместо того чтобы обижаться.
- Затем, проинспектировав войска Гебриана, К. вернулся в Париж - 15 ноября. Теперь во Франции не было военачальника, на которого полагались бы больше, кроме разве что Тюренна (а граф д'Аркур нервно курил в коридоре).