Eveline Godley. THE GREAT CONDE - 5

[nakedsword]

- И с этого времени жизнь К. потекла по обычному для той эпохи руслу: шесть месяцев весенне-летней кампании, потом полгода расслабухи в Париже.
- К. в политику пока не лез, предоставив ее отцу, желая только быть уверенным, что мимо него не пройдут важные армейские назначения. В принципе, они с отцом достигли относительной гармонии, но только не в том, что касалось семейной жизни К.
- К. теперь ненавидел свой брак едва ли не с большей силой, чем раньше, потому что как раз сейчас по-настоящему влюбился в Марту дю Вижан.
- Ни о какой интрижке с ней не могло быть и речи. Ее репутация была безупречна. Тем не менее, судя по всему, Марта не оставалась равнодушной к К., его личности и харизме. У них было много общих интересов в литературе и искусстве.
- Во время зимы 1643/44 годов ходили слухи, что К. делает все возможное для аннулирования своего брака. Основной его расчет был на то, что его женили несовершеннолетним и против его воли (что действительно могло быть юридическим основанием для развода).
- Принцесса Конде приняла его сторону, насколько осмелилась. Она обратилась к королеве, без чьего согласия нельзя было обойтись. Причем весь проект ухитрялись держать в тайне от Конде-старшего.
- Как писал один из посвященных через неделю после прибытия К. из Германии, «господин герцог ни разу не навестил свою жену, кроме того случая три дня назад, когда господин принц его заставил».
- Упреки отца следовали за упреками. Конде-старший соблюдал свой интерес: он как раз опротестовал завещание Ришелье. После долгой и унизительной тяжбы с м-ль д'Эгийон ему таки удалось оттяпать значительную сумму.
- 4 декабря 1643 года принцесса получила окончательный отказ королевы. Сама она так решила или Мазарини посоветовал, неизвестно. Старшая М-ль считала, что Мазарини боялся отпускать К. на свободу, чтобы он не заключил «более могущественный альянс», который бы вообще вывел К. из-под его власти. И под этим альянсом она имела в виду, конечно же, себя.
- Если бы К. трезво посмотрел на вещи, он бы увидел, что его дело безнадежно: он был женат по всем законам, божеским и человеческим, имел сына, а наследство Ришелье добавило еще одно звено в эту цепь. Тем не менее он продолжал открыто ухаживать за Мартой.
- Он даже не явился на крестины своего сына, которые, в отличие от его собственных, прошли очень скромно. И люди сочувствовали скорее ему, чем несчастной Клер-Клеманс.
- Веселье в кругу «ангелов» и «дамуазо» меж тем продолжалось, что вообще было свойственно первым годам Регентства: игры и любовь. Время от времени война вырывала из их рядов то одного, то другого игрока, но выжившие продолжали резвиться.
- Но вот пришла весна, а с ней пора для К. отправляться в армию. Вопрос только в том, куда именно. Вариантов было три.
1) «Рейнская армия». Маршал Гебриан умер чуть ли не в ночь того банкета с К., временно заменившего его Рантцау тут же разгромил Франсуа де Мерси, главнокомандующий баварской армией лотарингского происхождения и выдающийся военачальник. Требовалась фигура ему под стать, но вместо К. выбрали Тюренна.
2) «Пикардийская армия», стоявшая на границе с Бельгией. Ее сразу же заграбастал Гастоша, на которого тогда внезапно снизошел милитаристский дух. К. охотно пошел бы к нему заместителем, ибо хорошо знал ту местность, не видел ничего страшного в том, чтобы подчиняться дяде короля, а к тому же рассчитывал подавить слабохарактерного Гастошу своей энергией.
- Но Гастоша вовсе не желал, чтобы его подавляли, и выбрал себе в заместители Ла Мелльере и Гассьена. Он осадил Гравелин, и эта осада превратилась, по его же выражению, «в бездонную бочку для денег и людей». Ла Мелльере и Гассьен целыми днями ругались друг с другом, а Гастоше не хватало авторитета их унять и заставить заниматься делом. Осада практически не продвигалась.
3) В итоге К. досталась «армия Шампани» вместе с губернаторством этой провинции. 10 мая он прибыл в Верден, где должен был держать 10-тысячную армию готовой к маршу либо в сторону Гастоши, либо к Тюренну.
- Существовала еще одна сила, кроме немцев и испанцев, с которой нам стоит познакомиться, потому что она еще не раз появится на арене нашего цирка. Это печально известный принц-бродяга, герцог Карл Лотарингский, чьи приключения заслуживают отдельной книги. В 20 лет он унаследовал трон Лотарингии, в 30 его лишился - после того как Ришелье оккупировал его страну. Карл бежал, да не один, а с армией, и с тех пор стал «последним кондотьером», предлагая свои услуги тому, кто больше заплатит. Мазарини очень хотел его нанять и начал с ним переговоры, но Карл в итоге выбрал Австрию. В задачи К. входило помешать ему соединиться с войском Бека в Люксембурге.
- К счастью, заместителем (генерал-лейтенантом) К. в этой кампании назначили маршала де Гиша (которого я буду все-таки называть Грамоном, чтобы не вышло путаницы с его сыном, о котором не раз пойдет речь). И К. этому был рад.
- Другие офицеры были Эпенан, командовавший при Рокруа пехотой; граф де Турнон, многообещающий молодой офицер, один из «дамуазо», а также граф Паллюо, впоследствии маршал Франции.
- Артиллерией командовал некий де Шуппе, который оставил мемуары с примечательной историей своего назначения.
- Дело в том, что всех артиллеристов назначал Ла Мелльере, а К. на тот момент с ним поссорился, обидевшись на то, что тот ушел служить к Гастоше. И первого артиллериста, присланного к нему, завернул весьма оскорбительным образом. Как же теперь Ла Мелльере мог найти желающего на эту должность? Но тут вперед выступил Шуппе и сказал, что он готов. Ла Мелльере принялся его отговаривать от того, чтобы «связываться с молодым принцем бешеного нрава». Шуппе храбро заявил, что ничего не боится, поскольку намерен служить К. верой и правдой, что К. не может не оценить. Так оно и случилось. К. принял Шуппе холодно, но без хамства, а потом и вовсе к нему подобрел.
- Автор здесь осуждает К. и говорит, что, хотя он иногда проявлял мудрость, удивительную для его возраста, в других случаях вел себя как испорченное дитя. Особенно когда ему было нечем заняться.
- А так и было в Шампани. В качестве ее губернатора К. отличился только тем, что ввязался в довольно скверную историю с неким Сен-Этьеном, своим приятелем. Это был первый случай из многих, когда К. помогал влюбленным соединиться, и очень часто получалось не очень.
- Сен-Этьен похитил сироту и богатую наследницу из ее дома в Реймсе - с целью жениться. Родня утверждала, что это произошло без ее согласия и собиралась вернуть ее домой силой. Сен-Этьен воззвал к К., и тот приказал запереть девушку в монастыре в Мезьере.
- Но если она и была влюблена в Сен-Этьена, то к этому моменту его раскусила: он был трус, что на войне, что в любви, а к тому же в долгах как в шелках.
- С помощью родных она бежала из Мезьера обратно в Реймс, где, для большей надежности, укрылась тоже в монастыре.
- Не то чтобы К. очень волновали проблемы Сен-Этьена, но он пришел в ярость от такого неподчинения ему лично. Он приказал одному из интендантов провинции доставить девицу из Реймса опять в Мезьер. Автор его сильно за это осуждает.
- Но губернатор Реймса просто запер ворота и не пустил интенданта в город, после чего обратился за помощью к королеве.
- От этого К., конечно, взбесился еще больше, крича, что «королева не будет защищать каждого мелкого негодяя на его территории».
- Однако же девушка во всеуслышание заявила, что не желает иметь ничего общего с Сен-Этьеном и ненавидит его «как дьявола». И хоть и было доказано, что похищение произошло не только с ее согласия, но и по ее инициативе, ничего не оставалось, как вернуть ее родне.
- К тому же Сен-Этьен отказался от дуэли с ее братом, из-за чего лишился поддержки К.
- Но недолго ему оставалось заниматься ерундой. Мазарини направил его к Гравелину. К. двинулся туда, но на полпути остановился, потому что положение Тюренна становилось отчаянным. Мерси осадил Фрибург, и как Тюренн ни старался, он не мог его оттуда прогнать. А еще прошел слух, что из Баварии к Мерси идут подкрепления.
- Тюренн писал и Мазарини, и Конде, что ему срочно надо еще 8-10 тысяч войска. Если бы Мазарини не дал своего согласия, К., возможно, все равно откликнулся бы на этот зов, но Мазарини все-таки одобрил, и К. рванул к Тюренну с такой скоростью, что тот сам удивился и пришел в восторг.
- Тюренна не смущало даже то, что теперь из главнокомандующего армией он превращался всего лишь в заместителя, в такого же, как Грамон.
- Грамон возглавил «армию Шампани», которую переименовали в «армию Франции», а Тюренн - «рейнскую армию», или, как ее еще называли «веймарскую» (потому что в ней было много веймарских наемников).
- К. оставался с «армией Франции», поскольку знал, кто из его заместителей больше нуждается в надзоре. Грамон ему нравился, но Тюренна он глубоко уважал, и тогда, и до самой смерти.
- И внешне, и внутренне К. с Тюренном были противоположностями. Живой, нервный, подвижный К. с его острым языком, и солидный медленный Тюренн, в котором многое выдавало его голландское (по матери) происхождение, выражавшийся значительно и туманно. Но их объединяла любовь, точнее даже страсть к их профессии, и они понимали друг друга с полуслова.
- Тюренн, как следует из его переписки, очень хотел служить с К., и даже под его началом, если понадобится, несмотря на разницу в возрасте (10 лет) и в военном опыте.
- Их встреча состоялась на военном совете в Брейзахе, и Фрибург к тому времени пал. Мерси засел там и не двигался с места. Так что главным вопросом в Брейзахе было то, как навязать австрийцам генеральное сражение.
- Фрибург расположен так: позади - горы, впереди - небольшая равнина в форме полумесяца, справа ограниченная горой Шенберг, слева - непроходимым лесом. Лагерь Мерси находился в деревушке под городом. Нельзя было придумать более сильной позиции и командира, который мог бы ею воспользоваться лучше, чем Мерси.
- На совете были Грамон, Шуппе, Эпенан и Турнон из «армии Франции», со стороны Тюренна - маркиз д'Омон, его заместитель, и один из старших офицеров, ливонский наемник Рейнольд фон Розен, которого звали «старая роза». К. помалкивал, поскольку не знал местности.
- Еще там был губернатор Брейзаха Эрлах, и он сказал, что нет смысла двигаться по дороге от Брейзаха к Фрибургу, потому на что на склонах Шенберга наверняка сидят пехотинцы Мерси и никого по ней не пропускают. А лучше двинуться по другой стороне полумесяца, по краю леса, и таким образом зайти баварцам практически в тыл. Нападать не нужно; отрезав врага от обозов, французы вынудят его либо помереть с голода, либо отступить, либо дать сражение не на такой удобной для них позиции.
- Грамон склонялся к тому же, но тут выступил Тюренн и сказал, что он разведал дорогу по ущелью с другой стороны Шенберга, по которой можно пройти прямо в лагерь к баварцам. А тем временем К. атакует пехоту на склонах горы.
- Окончательное решение оставалось за К., и он немедленно согласился с планом Тюренна. «Яркие глаза опасности вспыхнули перед ним».
- Шуппе утверждает, что Тюренн пытался этим планом подставить К., преуменьшив степень укрепленности лагеря Мерси и пехоты на склонах, но это на Тюренна вообще не похоже.
- Утром 3 августа К., Тюренн, Грамон и другие выдвинулись на разведку как можно ближе к противнику. И когда они увидели реальное положение вещей, то многие офицеры заколебались, не вернуться ли к плану Эрлаха, но только не К. и не Тюренн.
- На уступе Шенберга располагалось всего пять баварских батальонов, которые зато вовсю использовали преимущества местности. Там издавна выращивали виноград на террасах, так что весь склон представлял собой как бы лестницу со ступенями в 4 фута высотой. Шестьсот человек с пятью легкими пушками сидели в главном форте, а остальные распределились за баррикадами и редутами поменьше. За этим уступом гора круто повышалась, так что сверху напасть было нельзя. И вот это надо было атаковать в лоб.
- Необходимо было напасть одновременно, К. - на Шенберг, Тюренн - на лагерь. А коммуникация была невозможна. Тогда К. взял пару часов, выставил их на одно время, одни отдал Тюренну и велел начинать атаку ровно в пять.
- В пять часов К. повел свои 6 батальонов пехоты к горе. Первые два вел Эпенан, потом Турнон еще с двумя. К. временно согласился с тем, что ему не следует лично находиться на острие атаки, и остался внизу с двумя последними батальонами и Грамоном.
- Здесь все решала скорость атаки. Солдаты Эпенана храбро взбежали по склону до самых баррикад под плотным огнем противника. Но преодолеть укрепления не представлялось возможным, и они бросились под прикрытие леса, причем не вниз, а вверх, самим себе отрезая путь к отступлению.
- Следующие два полка только начали подниматься. К. наблюдал за этим снизу, как вдруг пробурчал Грамону пару невнятных слов, стремительно спешился и рванул вверх по горе. Один из офицеров попытался его остановить, но К. просто снес его со своего пути и встал во главе второй пары батальонов.
- Грамон, Турнон и другие офицеры тоже слезли с коней и возглавили батальоны.
- К. вел солдат «с нечеловеческой энергией, вдохновляя их своей невообразимой смелостью». Легенды гласят, что именно тогда он бросил свой жезл за вражеские укрепления и призвал своих людей пойти с ним и подобрать. Факт тот, что он был в первых рядах, и все слепо следовали за ним.
- В результате баварцев вышибли из укреплений; кто-то убежал в лес, но многие сражались до последнего.
- Уже вечерело, и до наступления ночи К. осмотрел свои позицию. Тюренн где-то там вдалеке атаковал лагерь Мерси, но его не было видно, только слышался гром пушек. К. приказал бить в барабаны, чтобы дать Тюренну понять, что он выполнил свою часть работы.
- Вся гора была покрыта мертвыми телами и ранеными, которых пока нельзя было вывезти. На ночлег пришлось устроиться в залитом кровью редуте. Шуппе: «Я нашел его в редуте с маршалом де Гишем; завернувшись в свои плащи, они спали среди трупов».
- Пока «армия Франции» спала, «веймарцы» сражались до глубокой ночи. Тюренн сделал все, что мог, но так и не добрался до лагеря Мерси, потому что в ущелье его встретили. Мерси был уверен, что Шенберг неприступен, а потому бросил на него все силы.
- Около полуночи Мерси узнал, что Шенберг взят. Он и без того понимал, что не сможет сопротивляться Тюренну вечно, а теперь-то его позиция оказалась безнадежной. Не беда - значит, надо выбрать другую. В полном боевом порядке он переместил свою армию на гору Йозефсберг, которая нависала над Фрибургом.
- 4 августа при сером унылом рассвете К. и Тюренн, как и договаривались, встретились на равнине возле Фрибурга. Оба сошлись на том, что нужно продолжать атаку, но когда? Солдаты были истощены, особенно у Тюренна. К тому же лило как из ведра, земля превратилась в болото. Решили отложить атаку на сутки.
- Мерси опять устроился неплохо. Вершина Йозефсбурга представляла собой широкое плато, способное вместить тысячи человек. Слева стояла башня, вокруг которой он собрал пехоту; справа - насыпь. Проходы среди виноградников, ведущие к плато, были перекрыты баррикадами. Между горой и городом сгруппировалась кавалерия под командованием очень нехилого немецкого наемника Яна де Вирта.
- Вечером 4 августа Тюренн и К. стали отдавать приказы. Пехоту «веймарцев» возглавил д'Омон. Он должен был напасть на вражескую пехоту у башни. Эпенан с батальонами «армии Франции» - ударить врага на насыпи. Два или три батальона между ними должны были имитировать обманную атаку. Грамону с основными силами кавалерии поручили отвлекать де Вирта на равнине.
- Замысел заключался в том, чтобы все три пехотных подразделения атаковали плато одновременно, причем сигнал должен был дать Эпенан, потому что он заходил с самого крутого склона.
- На рассвете 5 августа Тюренн с Конде отправились на разведку на юг, собираясь вернуться до начала сражения, как вдруг услышали стрельбу. Они помчались назад и обнаружили, что Эпенан совершил огромную ошибку.
- Он отчего-то решил начать атаку не с насыпи, а с небольшого редута у ее подножия, может, думал быстро взять его нахрапом, но там оказали ожесточенное сопротивление.
- А д'Омон, услышав пальбу, как ему и было велено, пошел в атаку на башню, но без поддержки с фланга его мгновенно отбросили назад с большими потерями.
- Весь план полетел к черту. К. собрал полки, чтобы с ними возобновить атаку, а Тюренн пошел за резервом.
- Снова и снова К. поднимал солдат и бросал их вверх, и каждый раз им давали такой отпор, что приходилось отступать. Эту позицию нельзя было взять сходу, как Шенберг, Мерси тут просто вгрызся в землю.
- Семь или восемь часов все это длилось, и К. все время был в гуще битвы, в каких-то тридцати шагах от противника. Грамон оставался на равнине, но в какой-то момент не выдержал и, оставив кавалерию на Паллюо, поскакал вверх.
- По пути он встретил подводу с ранеными, и те ему сказали, что «герцог Энгиенский во главе пехоты, ведет ее лично, под самым плотным огнем». Грамон заторопился, и на краю виноградников под ним убили лошадь, и она придавила его своей тушей.
- Когда он выбрался из-под нее, то как раз увидел К., который возвращался после очередной напрасной атаки. С ним была горстка людей, т.к. остальных убили, а сам он был как зачарованный. Только полседла ему снесло картечью, и вся одежда была в дырках от пуль.
- Он не думал ни об усталости, ни об опасности, а только об одном: как возобновить атаку, теперь с другой точки. Тюренн подвел резервы, с ними К. стал штурмовать насыпь, а Тюренн тем временем отвлекал врага у башни.
- Но опять все было без толку. Потери с обеих сторон были ужасающие, погиб брат Мерси, но французы, как атакующая сторона, страдали больше. К вечеру солдаты были настолько измождены, что, боясь пересекать открытое пространство, прятались от огня прямо под баррикадами. Почти все офицеры были перебиты.
- Наконец К. задумался об отступлении. До этого момента он надеялся, что Мерси решится на контратаку, вылезет из-за баррикад, и тогда-то появится шанс его разбить. Тюренн в этом вполне соглашался с К., несколько раз за день присылал ему сообщения со своего участка напротив башни, что продержится до вечера.
- Но теперь, ближе к ночи, стало ясно, что Мерси на контратаку не пойдет, да и скверно было бы жертвовать ему пехоту, которая уже не имела сил себя защищать.
- Ну и отступили в боевом порядке, унося убитых и раненых. Это нельзя было назвать поражением, хотя они и не захватили позицию.
- Следующие три дня обе армии отдыхали, будучи не в состоянии двигаться, а тем более воевать. Общее количество убитых с обеих сторон достигало девяти тысяч.
- И тогда, и позднее, уже у историков, возникали дискуссии, стоило ли устраивать такую бойню с лобовыми атаками на укрепленные позиции. Автор приводит аргументы обеих сторон, склоняясь, конечно, на сторону своего героя, да кстати, и Тюренна тоже, которого нельзя заподозрить в легкомыслии и безрассудстве.
- Ясно было, что Мерси, который не получал никакого снабжения, вынужден будет отступить с плато, и путь у него мог быть только один - по узкому проходу между горами, мимо аббатства Св. Петра, и далее в безопасный Вюртембюрг.
- Вот как раз под скалой, на которой стояло аббатство, его решили перехватить Тюренн и К.
- На рассвете 9 августа французская армия двинулась вперед. В авангарде - «веймарцы» с фон Розеном и Кастельнау (впоследствии маршалом Франции), которые должны были задержать врага до подхода основных сил.
- Мерси не терял ни секунды. Как только он увидел движение во французском лагере, он тут же приказал своей армии двигаться к аббатству. 10 августа утром он его достиг, и тут его нагнала кавалерия Розена. Она атаковала пехоту, которой командовал лично Мерси.
- Стычка длилась два часа, и Мерси добился некоторого преимущества, но тут услышал, что подходят основные французские силы. Бросив весь груз и часть артиллерии, он устремился дальше по проходу. К. не смог его догнать.
- Мерси не останавливался целых двадцать лиг, пока не достиг Вюртембюрга, где расположился за стенами одного из городов.
- К вечеру 10 августа французы вернулись к аббатству и утешили себя разграблением брошенных обозов Мерси.
- В Брейзахе К. задумался о том, что делать дальше, и попросил у Мазарини подкреплений, в первую очередь пехоты. Проблема заключалась в том, что никто не хотел служить на германской границе, и даже офицеров приходилось обманывать, до последнего не раскрывая место назначения.
- Месяц бы прошел, пока эти подкрепления наконец добрались бы до К., а тогда уже пора было бы и завершать кампанию. Собственно, изначальную задачу, заключавшуюся в том, чтобы прогнать Мерси от Фрибурга и вообще с французской земли, они выполнили. Но теперь К. склонялся к тому, чтобы продолжить завоевания на Рейне.
- Принцесса Конде и без того помирала от страха. Хочется привести отрывок из ее письма: «Я постоянно в таком ужасе, что не знаю покоя ни днем, ни ночью; вы забыли свое обещание беречь себя, ради любви ко мне, ведь нет у меня в жизни иной радости и удовольствия, кроме как через вас. Будьте осторожны, мое дорогое дитя, если вы любите меня, и будьте уверены, что я люблю вас больше жизни». (Бедный принц Конти. Она вообще помнила о его существовании?)
- И по контрасту с ним - письмо 17-летнего Монморанси-Бутвиля (будущего герцога Люксембургского) с забавными выражениями юношеского восторга перед подвигами кузена.
- Но К. не считал, что он победил, пока Мерси не разгромлен. Однако, когда он обнародовал свои планы, они вызвали резкое неодобрение, даже среди его сторонников.
- После ужасной изматывающей битвы под Фрибургом офицеры его армии были в шоке, когда узнали, что следующая их задача - осада Филиппсбурга, мощной крепости в 60 милях отсюда.
- Но К. ничего не хотел слышать. Теперь, когда армия Мерси так ослаблена, самое время захватывать города на Рейне, причем сейчас и срочно. Что пехоты мало - ничего, зато та, что есть, доказала свою храбрость. А деньги на осаду он занял на свое имя в Страсбурге.
- Если он чего-то так сильно хотел, сопротивляться ему было невозможно. Вскоре уже все вокруг были с ним согласны. Тюренн писал сестре 12 августа 1644 года: «Г-н д'Энгиен со мной чрезвычайно любезен, и у меня нет ни малейших затруднений с маршалом де Гишем; между нами нет никаких личных несогласий, и мы все хорошие друзья».
- 25 августа французская армия достигла Филиппсбурга, и он пал всего-то после 12-дневной осады, а за ним еще несколько важных городов на Рейне, причем почти без сопротивления. В Майенсе так вообще открыли ворота и вынесли ключи от города.
- Посложнее было с Ландау, крепостью Карла Лотарингского, и под ней погибли д'Омон и Турнон, чудом выжившие при Фрибурге.
- Тюренн остался с войсками, расположившимися на зимние квартиры, а К. вернулся в Париж, где королева устроила в его честь самые пышные празднества.