Мне тут подарочек подогнали

[nakedsword]

Прошу учитывать, что автор очень юн и о фандоме знает только с моих слов.

Название: Раз пошли на дело...
Автор: Врайтеръ
Фандом: Великий Конде
Персонажи: Конде (Энгиен), Гассьон, Сиро, Лопиталь
Жанр: джен, юмор, стеб, постмодернизм
Рейтинг: PG-13
Размер: мини, 2000 слов
Предупреждение: шутки за триста в количестве
Описание: Канун битвы при Рокруа. Франция в опасности. Причем даже не представляет, в какой.


В некотором султанате, в некотором эмирате… Так, стоп! Это другая история. Давайте заново.
Были у папаши Дюбуа три сына: старший Жак, средний Жюль и младший Жан-дурак. Пришла им пора жениться. Вышли они на Елисейские поля и стали стрелять в разные стороны. Жак попал в депутата Национального собрания, но тот был уже женат.
Жюль попал в кюре, но тому жениться религия не разрешает…
Да, блин! Это уже ближе, но всё равно не то. Как же тот баян начинался-то? Ах, да!
Давным-давно в далёкой-далёкой стране с непредвзятым отношением к лягушачьим лапкам (хотя этим она ещё не скоро прославится) случилась беда. А потом ещё одна, и ещё… К началу нашей истории, если описывать коротко, то обстояло всё примерно так: сверху и снизу испанцы поджимают, сбоку немцы блицкриг тестируют, кардинал Ришелье отбросил копыта, а король так вообще импотент! Еще и помирать собрался.
Но эта история не о них, а о первом с конца наследнике престола, которого звали Луи д'Энгиен, де Бурбон, де Монморанси, де Шатору, де Бельгард, де Фронсак… ох блин, как он сам в своих именах не путался?
От горшка два вершка, но уже важная шишка, а поскольку был не дурак, то активно этим пользовался. В самом сопливом возрасте Луи стал грандмастером троллинга, чего отнюдь не скрывал, а очень даже наоборот, задевая за живое всё, что дышит.
Я мог бы и дальше перечислять хорошие и плохие стороны будущего принца Конде, но мой бюджет ограничен, так что хватит пока.
Суть в том, что его, за неимением выбора, послали защищать честь страны от обнаглевших испанцев, и сказали при этом: «Только ничего руками не трогай и слушай маршала Лопиталя». «Ага, — подумал тот. — Вы мне только коня и саблю выдайте». Но вслух сказал лишь «Ага».

А тем временем в деревушке на фламандской границе…

В классическом Зажопинске образца семнадцатого столетия жизнь была скучная и утомительная, никакого веселья. Так, рутина: то свинья в колодце утонет, то мародеры нападут, то ведьму сожгут, если сильно замерзнут. А уж дракой в местном кабаке никого было не удивить.
Пусть даже дрались тут французские генералы. Первый был Жан де Гассьон, человек вот вроде бы и верующий, но с гасконью головного мозга, а второй — барон де Сиро по кличке Bitch I'm Fabulous, что с него взять. Сражались они на одной стороне, а с другой были пастух Шерлеманж да пахарь Пансюкре.
Тем временем к деревне подъезжала карета, натюнингованная по самое немогу, в сопровождении немалого отряда солдат, бодро маршировавших и певших что-то из того, что впоследствии станет французским фолк-роком, опять-таки за неимением выбора.
И как только эта процессия показалась на деревенской площади, как из таверны, срывая собой дверь, вылетело изрядно побитое тело в изодранной крестьянской одежде. Закончив бреющий полёт, оно приземлилось в грязную лужу прямо перед каретой. Дверца оной немедленно открылась.
— Очень кстати, — донеслось оттуда, а затем на спину матерящейся туши опустился каблук дорогого, но уже сильно потрепанного сапога.
Следом за сапогом показался молодой человек не особенно внушительной наружности, но крайне ехидный на вид. Элегантной походкой от бедра он двинулся к таверне, но на пороге его едва не снесли покачивающиеся генералы.
— Мсье Шерлеманж! – окликнул поверженного Гассьен. – Что вы там говорили про вилку в глаз? – Он мгновенно достал из рукава серебряную вилку с двумя зубцами и с предвкушением посмотрел на Шерлеманжа. Тот немедленно протрезвел и с воем скрылся в окрестностях.
— Эх, как же приятно осуществить утром сию процедуру, именуемую в народе «мордобоем», — мечтательно произнес Гассьон. – Вы так не думаете, коллега?
— Я, безусловно, согласен с вами, мой дорогой друг. Тем не менее у меня возникают смутные сомнения в том, правильно ли мы ее провели.
— Отчего же?
— Если мне не изменяет память, чего еще не случалось, и держать и бить должны вы, а не ваш паж, и бить надо не прикладом мушкета, а кулаком, и даже в таком случае не под дых, а в лоб.
— Правила были созданы, чтобы их нарушать, коллега, да и к тому же у меня рука устала — я ей перед тем по столу стучал. Утром брифинг выдался тяжёлый, да.
Продолжая разговор теперь уже на менее значимые темы, пара спокойно шла своей дорогой, совершенно игнорируя юного Энгиена, казалось, наглухо зависшего при виде подобной непочтительности. Однако герцог оперативно пришёл в себя, поправил свою шляпу, и его скрипучее «Тааак…» заставило вздрогнуть даже этих бывалых генералов.
Как по команде развернувшись, они уставились на юное недоразумение, едва достигавшее им обоим подмышек, которое заявило:
— Ладно, забудем о том, что сейчас произошло. Я даже не буду спрашивать что вам сделали эти крестьяне. Но…
— Слушай, школьник, не мозоль нам глаза, — перебил его Сиро. – У нас есть дела, причём не менее важные, чем мы сами, так что иди уроки делай.
Взгляд принца крови вспыхнул так, что им можно было плавить рельсы в длину. Но прежде чем он сказал хоть слово, в мозгу Гассьона наступило некоторое прояснение и он вспомнил город Аррас, где впервые встретил Энгиена. Тогда тот был еще мельче и шкодливее на вид, но уже умел держаться посреди бардака как на подиуме. Так его Гассьон-то и признал. И тут же пхнул Сиро в бок.
— Просим прощения, господин герцог! – Гассьон отвесил поклон за двоих. — Дешёвый самогон слишком сильно ударил в голову моему другу, даже сильнее, чем бьёт с вертухи мой паж, поэтому он немного не в себе. Но больше такого не повторится.
— Вот и замечательно, — Энгиен не думал успокаиваться, — вот только потрудитесь объяснить, какого хрена вы забыли в пивной? У нас война на дворе, испашки гуляют: дома жгут, людей убивают. А вы что?
— Война войной, а накатить по расписанию, — возразил Сиро.
— И то правда, — смирился герцог пред его вековой мудростью. — Тогда рад сообщить, что я привёл подкрепления и привёз вам вина из погребов короля. Оно ему уже не понадобится – он больной, да к тому же ещё и Тринадцатый. Так что бухаем!

Какое-то время спустя. Та же таверна

— …он мне и говорит, — рассказывал историю из жизни Гассьон, — «Никаких баб на корабле, они к несчастью!».
— Ммм, что за дешевое клише? — Господин герцог отпил из бокала. — И что же вы ему ответили?
— А я ему: «Капитан, прекратите навязывать нам свою ориентацию!»
Все трое громко расхохотались.
— А он что? – поинтересовался Сиро.
— Ну… скажем так, во флот мне дорога была закрыта навсегда. До сих пор не могу понять, чего он так разозлился?
— Ладно, проехали. – Энгиен накатил еще по соточке. — Думаю, раз уж мы собрались, стоит обсудить некоторые проблемы нашей армии, а то у бутылки уже дно видать, да не дай бог еще и Лопиталь…
В полном соответствии с народной приметой, вышеупомянутый маршал ворвался в таверну, громко хлопнув дверью.
— Ох божечки, да что же вы наделали? О, господин герцог, и вы с ними тут? Что я напишу вашему папаше? Что я напишу Мазарини? Ох, пресвятая дева, спаси и сохрани!
Тяжело вздохнув, Гассьон очень четким выговором очень пьяного человека задал вопрос:
— Ну, что на этот раз мы не так сделали?
Лопиталь подобрал свои пухлые щеки, превращавшие его в вылитую бабушку из сказки Шарля Перро, с укором взглянул на генерала и пробормотал:
— Что сделали, что сделали… Это я должен вас спрашивать, что вы сделали с епископом Амьенским, отчего он с утра в церкви сидит и колоколами греметь не перестаёт!
— Вам чем-то не нравится «Metallica»? – с таким же укором произнёс Энгиен, нахмурив брови.
Лопиталь уставился на него, открыл рот, закрыл, так ничего и не сказав, и вдруг бросился прочь.
— Отлично, одной проблемой меньше. — Господин герцог сделал ещё один глоток. — Попробуем обговорить план дальнейших действий. Ко мне вот буквально только что пришла Эсэмэска…
— Кто?
— Ну, гонца так зовут, Эсэмэска.
— Он что, шотландец?
— Да какая разница? Короче, да будет вам известно, что подлые испашки движутся к Рокруа.
— Хм-м, — Сиро глубоко задумался, — они идут к городу. Зачем?
— Ума не приложу, — зыркнул на него Энгиен. — Армия вооружённых испанцев идёт к городу. Они будут собирать цветы в окрестных полях? Водить хороводы? Ловить рыбу в пруду Святой Анны?
— Ну, мы вообще-то их с запада ждали, — стал объясняться барон, — а они чего-то с востока поперли, вот я и…
— Заблудились может? — перебил его Энгиен. — А чтоб с нами такого не случилось, я карту принес. — Он расстелил ее на столе и резко ткнул пальцем в какую-то точку. — Рокруа находится вот тут.
— В Никарагуа? – спросил Сиро, недоумевая.
— Нет, вы не поняли, многоуважаемый коллега, — тут в разговор встрял Гассьон, — это, кажется, мышка накакала, а Рокруа — здесь, в… Японии? — теперь удивился уже он.
— Вы оба дебилы, — подвел итог Энгиен. – И это была не мышь. Вам лучше не знать, что это было. Перейдем лучше к делу. Пока вы тут пьянствовали и дрались с простонародьем, я начертил детальный план битвы. Предлагаю взглянуть на него.
Генералы бросили пару взглядов на творчество Энгиена, после чего Гассьон не удержался от комментария:
— Господин герцог, ваше второе имя случайно не Сальвадор Дали? Это бы многое объяснило!
— Ну, согласен. Это не произведение искусства, — протянул тот. — В конце концов у меня по черчению было почти то же, что у вас по географии… Кхм-кхм! Обсудим это позже. У нас есть ещё несколько тем. Во-первых, из-за того, что кое-кто хорошо вам известный, не будем его называть, хотя это Гассьон, приказал выдать солдатам фронтовые сто грамм, во время боя их выстрелы могут быть немного… неточными. Са-амую малость!
— Точность стрельбы можно компенсировать диаметром снаряда! — с очень важным видом заявил Сиро и отсалютовал принцу бокалом.
— Господин барон, в вас спит гений! – воскликнул Энгиен. — И с каждым днём всё крепче! Но ладно ещё точность. Проблема скорее в другом. Поскольку какие командиры, такая и армия, то в местности уже начались волнения, и пора нам выступать на поле боя, пока нас не выставили туда пинками…

Спустя десяток бутылок вина и несметное количество несмешных шуток Гассьона…

— Сморите, гос-спода. — На гасконского генерала нашел художественный стих, и он принялся исправлять шедевр Энгиена. — Дайте я вам поясню за план. Как грица, в деталях!
— О, коллега, это надо обмыть! – радостно воскликнул Сиро, поражавший своей бездонностью.
— Да погоди ты с обмыть. — Гассьону было трудно связать два слова. – Так вот, этот, как его? Мыло? Ах да, Мело! Ну дык, Мело этот с командой будет тут, у стен. Здесь лес, а тут у нас… что это? А, пофиг! Короче, Меломан будет стоять тут, а пока он не видит, мы залезем вот прямо сюда.
Сиро вгляделся в карту и живо поинтересовался:
— На голую бабу?
— Нет! Ты чё, ослеп? Это холм. Мы, значит, на холме, а они внизу. И как глянут, какие мы крутые на холме, так и убегут! Но главное что? Я уже не помню. А, нет, помню. Главное, значит, успеть всё сделать до прибытия, собсна, Бея.
— Кого-кого? – переспросил Сиро.
— Бея… без понятия, кто это, — развёл руками Энгиен, — может таджик какой в испанскую армию затесался. Но таки да, господин Гассьон категорически прав. Короче, вы поняли? Меладзе подкреплений получить не должен ни в коем, ик! Оу, пардон. Ни в коем случае!
— Погодите-погодите, господин герцог. — Гассьон обхватил Энгиена за плечи и начал тыкать в карту пальцем. – А давайте сперва устроим психическую атаку! Как матросы на зебрах! Мне всего лишь пара дивизий нужна, и вот отсюда мы пойдём прямо вот сюда.
— К городским воротам?
— Ну, я вообще думал, что это их винный погреб, но-о-о…!
— Гассьон! Как говорят наши соседи сверху: юр э джиниус! Блистательный план. Утверрр-ждаю! Только тсс, Лопиталю ничего не говори. Пошли бойцам приказы раздавать!

И они втроём, напевая «Марсельезу» всю ночь раздавали солдатам приказы и, если кому было надо, на опохмел.

Настал час Хэ. Армия понуро и медленно плелась в сторону поля битвы. Жители окрестных деревень радостно провожали ее, выстроившись вдоль дороги, маша платками и явно намеренные придать ускорения, если кто-то вздумает задержаться.
Энгиен, весь в белом, на белом коне, ехал бледный как смерть, в сопровождении двух бригадных генералов, один из которых цвет лица имел зеленоватый, а другой — малиновый. Никто из них не знал, что теперь будет, но все уже были готовы к тому, что по их милости французский язык обогатится выражением «пропить страну». Однако делать нечего, приказы отданы, позади — Париж.
«Да ладно, Париж, Париж, — думал Энгиен, покачиваясь в седле и пытаясь не сблевануть Лопиталю на плащ. — Носятся все с этим Парижем. Ну разграбят его испашки — да и хрен бы с ним, ничего там нет хорошего. То ли дело у нас в Шантильи…»
Лес перед ним постепенно расступался. Впереди показались стены Рокруа.