Bichen went where? Bichen went THERE.
В этом выпуске: новый ОТП автора; "Баядерка"; любовники и соперники Рудольфа; второй медовый месяц с Эриком.
читать дальше- Фотографу Кейту Мани в Афинах довелось наблюдать, как Марго укрощает Рудольфа. Кейт снимал ее на открытой сцене Herold Atticus амфитеатра, когда появился Руди и сказал, что "наверное" не будет танцевать сегодня. Марго нахмурилась, но продолжала ритмично работать ногой, начав то, что Кейт назвал "прекрасной маленькой паваной причин и беспричинности".
- Ну, это тебе решать. - Тук, тук. - Думаю, я смогу исполнить еще пару соло.
Рудольф смотрел на нее, на все это. Как-то она не так реагирует!
- Но я подозреваю, что они на _это_ не согласятся, - сказала она после продолжительной паузы. - Может, лучше вернуть им деньги?
- А?
- Вернуть деньги. Если ты не танцуешь.
Тут Руди заинтересовали камни амфитеатра.
- Ясно, - сказал он довольно отстраненно и скрылся в одной из арок. Кончено, он танцевал тем вечером.
Кейт Мани начал снимать Марго еще с "Жизель" 1962 года, затем продолжил в "МиА".
- Марго, как и Рудольф, имела фобию перед камерами, она-то его и научила терроризировать фотографов, что превращало попытки его заснять в охоту на тигра. "Вы можете поймать зверя, но потом зверь может поймать вас". Но постепенно они оба начали доверять молодому обаятельному новозеландцу Кейту, и тот даже выполнял для Марго функции кавалера - сопровождал ее на приемы и т.д.
- Но после Греции, как только Эрик уехал, Рудольф и Марго стали неразлучны.
- Анетт Пейдж, балерина и член правления Королевского балета, жена Рональда Хайнда, считала, что Руди плохо влиял на Марго. "Она всегда была такой серьезной профессионалкой, но полностью менялась, когда Рудольф находился поблизости. Они вечно опаздывали, и мы все были вынуждены ждать в автобусе, когда они наконец явятся, хихикая и перешучиваясь, как два ребенка".
- Труппе тоже не очень нравилось быть подтанцовкой у Нуреева-Фонтейн. Например, они часто повторяли свои номера по требованию публики, что мешало тем, кто за ними выступал.
- Руди вообще вел себя как дива, менял репертуар по своей прихоти, и единственный человек, который мог ему противостоять - это Роберт Хелпманн (первый партнер Марго), чья харизма была тоже огого.
- Писатель Фрэнсис Кинг пересказывает такой их диалог:
Р.: Сегодня я танцую Корсара.
Х.: Нет, сегодня ЛО,
Р.: Нет, сегодня Корсар.
Х.: Танцуй что хочешь, утеночек (Ducky). Оркестр будет играть ЛО,
(По-моему, это старый оперно-балетный анекдот, но, наверное, таки отражает.)
(Рудольф и Хелпманн потом вместе снимали "Дон-Кихота" в Австралии, и получилось у них здорово.)
- Все этим летом заметили, какими тактильными стали Марго и Рудольф: "все время обнимались и целовались".
- Некто Александр Грант вечером поднимался в лифте отеля с ними, а утром спускался с ними же. (Кое-что видел и Нейл Уиллер, но тоже косвенные улики.)
- На следующий день была вечеринка на крыше отеля, и Аннетт сообщает, что все просто фантастически надрались, включая Марго (что необычно), которая валялась на матрасе с Рудольфом.
- Наутро вся труппа ждала их в автобусе, и кто-то сказал: "Я не знаю, что вселилось в Марго. Она прямо больная сегодня утром". (Как по мне, так речь идет о похмелье.)
- Когда парочка наконец появилась, Марго, в темных очках, села сзади, вся молчаливая и очень подавленная. (Ну похмелье же, блин, у непривычного человека.)
- По пути решили искупаться в море, Марго вроде полегчало, но вынырнула она вся бледная, потому что потеряла обручальное кольцо. Все принялись его искать, но не нашли. Она просто ужасно расстроилась, и все стали строить предположения, не изменила ли она Тито. (Вот гадючник.)
- С этого момента вообще все стало мрачно. Марго еще повредила ногу, танцевала с трудом и резко начала скучать по мужу, без конца ему звонить.
- Тито обещал ее сопровождать в течение тура, но потом решил, что лучше останется в Монте-Карло. Марго все надеялась, что он передумает: "Может, он приедет на следующей неделе", - и так без конца.
- Рудольф тем временем занимался своим: уходил каждый вечер после ужина, и их видели с Хелпманном competing with each other on the waterfront. (Не поняла это. Плавали наперегонки? Но контекст как бы предполагает другое. Или это намеренная двусмысленность?)
- Руди был счастлив вернуться в Израиль, где возобновил свои знакомства 1961 года и завел новое - со смуглым юношей по имени Дани, которому даже дарил подарки.
- Письмо, в котором Дани его за это благодарил, пришло из тюрьмы: "У меня тут много времени на то, чтобы подумать, и я думаю о том прекрасном времени, которое мы провели вместе и которое могли бы провести". (А Руди все эти записочки от хуйпойми кого бережно хранил всю жизнь, однако.)
- Эрик зато не получал от Руди никаких вестей несколько недель, и, будучи неспособен "заполнить время кем угодно", находил разлуку невыносимой. Глен Тетли: "Эрик был очень разборчивым и целомудренным. Но Рудольф был похотливым и жаждал экспериментов. Он хотел играть. Для него все это было большой и прекрасной игрой".
- Из Калифорнии и Гавайев, последней остановки тура, Рудольф вернулся в Лондон в октябре 1963 года, к реальности, в которой он теперь должен был жить один, без Эрика. И теперь, как отмечает Марго, было что-то трагическое в его удаляющейся фигуре, следующей по пустынной улице после шума, смеха и веселья званого ужина.
- После одного вечера, проведенного со Светланой Березовой и ее друзьями, он вернулся домой и начал письмо Эрику, вполне в духе мрачных писем Эрика к нему:
"Мой самый, самый дорогой Эрик, так грустно оттого, что этот мир - такая жестокая машина, и кажется, что единственное решение - это попытаться (нрзб) какое-то время, прежде чем он... уничтожит тебя. Мне ужасно грустно, и у меня такое чувство, которое я не могу объяснить, я нуждаюсь в тебе каждую секунду, я чувствую, что я на грани безумия и хочу кричать (Кавана делает тут примечание, что это почти дословная цитата из Эрика, но он говорил, что "хочет кричать от одиночества" своей сестре). Я хочу накрыть тебя своими руками, своим телом и не (нрзб) никому, мой самый дорогой, самый любимый. Сегодня [17 ноября 1963] я танцевал на ТВ "Диану и Актеона", и не так чтобы плохо, но после шоу пошел на ужин с друзьями Светланы (букв. "людьми Светланы"), и вдруг меня скрутило изнутри, и я почувствовал пустоту и бесполезность всего, и я так заскучал по тебе, просто невыносимо, я кричал внутри себя и разрывал себя на куски".
- Под влиянием Эрика, - сердито пишет Кавана, - Рудольф начал крепко бухать. Как-то раз английский актер Питер Эйре рано утром шел мимо стоянки такси на Бронтон-роуд и вдруг увидел молодого человека, свернувшегося клубком в багажнике пустого такси. "Это был Нуреев. Он был очень пьян и тихо хныкал". (Извините, но на этом месте я ржала минут пять.) Эйре подождал, пока вернется таксист, и, хотя квартира Руди находилась совсем рядом, возле угла Эннимор Гарденс, упросил его доставить "самого известного танцора в мире" прямо к двери.
- Когда Теннесси Уильямс встретил Руди (еще летом), он признал в нем того, кто обречен на одиночество, так же, как он сам, как его Орфей. Они с Руди обедали в Пимлико у подруги Уильямса Марии Сен-Жюст, и на этот раз надрался Уильямс. Руди отвез его в Эннисмур Гарденс, и они там долго разговаривали. "Я обнаружил, что он глубоко предан России и очень тоскует от того, что не может туда вернуться".
- 24 октября 1963 года - дебют Рудольфа в "Петрушке", в роли, подходящей его бунтарскому характеру. Но Фокин строил свой балет вокруг Нижинского, который очень отличался от Руди. Рудольф скопировал и парик, и грим, но он сам признавал, что грим ему не шел. Кроме того, Нижинский мог показать себя уродливым, неуклюжим, а Рудольф, со своей "фигурой Микеланджело" (по словам романиста Колума Маккана) - уж простите, не мог. Как один из критиков сказал, в его интерпретации "было слишком много крови и слишком мало опилок".
- И если "Петрушка" разочаровал, то следующий балет Рудольфа стал его триумфом.
- С самого начала, как только Рудольф присоединился к труппе Ковент-Гардена, де Валуа увидела, что он - нечто большее, чем просто танцор, и она предлагала ему попробовать себя в хореографии.
- Она писала Найджелу Гослингу в 1961: "Он _учит_ танцу самым совершенным образом".
- Однако Рудольф в тот момент больше хотел не делать что-то свое, а сохранить русское наследие постановками классики. Сначала он спросил, нельзя ли поставить "Баядерку" - всю, целиком, но решили, что это уж слишком амбициозно. Аштон, который сменил Валуа в сентябре 1963, постановил, что можно поставить только абстрактную "белую" сцену из 4 акта.
- Но даже это выбесило кое-кого из руководства театра: тот факт, что 25-летнему юноше поручили что-то там продюсировать.
- Майкл Сомс отказался вставлять "Баядерку" в расписание под каким-то предлогом, но Аштон настоял. Он считал, что труппа нуждается в чем-то подобном: "У нас был прекрасный кордебалет, и поэтому я боролся за это... и мы добились своего. И он (Рудольф) поставил ее великолепно" (по-моему, в Ковент-Гардене тогда был ужасный кордебалет, но кто я такая, чтобы судить).
- Это было то, к чему Рудольф готовился годами, еще с Кировского, где он внимательно наблюдал за хореографами, и все это отложилось у него в памяти.
- Ксения прислала ему подробное описание версии "Баядерки" Кировского театра, которое какой-то "юный друг" добыл из архивов труппы.
- Однажды Карсавина ужинала у Гослингов, и Руди долго расспрашивал ее по-русски об этом балете. Она ему даже кое-что показала.
- Рудольф хотел восстановить оригинальную версию Петипа, разумеется, со своими поправками. Например, в "дуэте с шарфом" Рудольф изменил мужскую роль так, чтобы танцор повторял движения балерины - его любимый прием.
- Поначалу он сомневался, давать ли Марго главную роль: "Она не то, что вы назовете крепкой балериной в советском стиле", - но он знал, что у нее лучше получается тогда, когда ей бросают вызов. И она действительно в очередной раз вышла за свои рамки.
- Мод подсказала Руди, кого взять на три важные роли Душ. "Ему нужно было об этом сказать, потому что он едва знал танцоров, правда".
- Он вообще считал всю труппу никуда не годной, исключая Марго. (Вот и у меня такое мнение сложилось по ЛО, Жизель и Щелкунчику 1963-1968 гг, и как приятно знать, что Руди тоже так думал. Может, все-таки выйдет из меня балетоман.)
- Руди занимался с каждой солисткой индивидуально. Итак, он взял:
- Мерль Парк, за скорость и подвижность;
- Монику Мейсон - за силу и прыжки, и для нее он даже замедлил вариацию по сравнению с Кировским вариантом. Он хотел, чтобы она танцевала почти по-мужски. Она с восторгом вспоминала, как Рудольф ее обучал: очень точно, подробно, с демонстрацией, с объяснением того, что она должна чувствовать.
- И третьей была Линн Сеймур, для которой он создал вариацию "без единого вау-фактора", потому что, по его словам, она могла "что-то с этим сделать". Она говорила, что у него был талант проявлять в других индивидуальность. Для нее это были элегантность и спокойствие.
- Трио Теней исполняли Антуанетта Сибли, Динн Бергсма и Джорджина Паркинсон, и они тоже с наслаждением репетировали с Рудольфом.
- Паркинсон: "Руди всегда был очень теплым с людьми, которые хотели того же, что и он. (Вот она интересно выражается. Не "делали, что он хотел", отнюдь.) Он как будто снял с нас шоры, открыл нам глаза".
- Он и кордебалет дрессировал, обучая его русской пластике. (Ну, к Щелкунчику оно как-то и правда получше стало. На Вальсе цветов они по крайней мере старались.)
- Именно с "Баядерки" началась золотая эра Королевского балета, и в то же время - настоящая интеграция Рудольфа в труппу.
- Только это не касалось мужчин. (Герой должен быть один, и мы знаем, как его зовут.) Главная мужская роль была и единственной, и понятно, кому она предназначалась.
- Рудольф сознавал, что в руководстве его считают проблемой, или, как он говорил, "кукушкой, потому что я выбрасывал всех из гнезда". И ему пришлось готовить себе замену.
- В первом составе должен был быть Дэвид Блэр, но он не владел классической техникой, поэтому ему предпочли элегантного Дональда Маклири. Но и Маклири, похожий на Майкла Сомса, не очень устраивал Руди, а вот Кристофер Гейбл - третий состав Солора - был его единственным серьезным соперником.
- Гейбл сам был "гламурным мальчиком", и однозначно это он проложил Руди путь в Ковент-Гарден. В 1961 году во время гастролей в провинции и после в Лондоне он был очень популярен у публики. Он приучил публику к "эффекту поп-звезды". Но тут вдруг из ниоткуда возник Руди, и подлая публика переключилась на него. Для Кристофера это стало трагедией.
фото
- И хотя Гейбл завидовал Руди, он также сделал его своей ролевой моделью.
- Рудольфа и самого несколько нервировала популярность Гейбла, и оба часто вели себя, как два соперничающих подростка на школьном дворе.
- Кулстори: в репетиционном зале Руди пытался привлечь внимание Гейбла, который сидел на полу с опущенной головой и не реагировал. Тогда Рудольф чуть ли не встал ему на голову и начал делать пируэты, задевая его волосы. А Кристофер все равно на него не смотрел.
- Еще одна: на сцене шла репетиция "Дафниса и Хлои" с Гейблом, но внезапно явился Руди, прошел к переднему краю сцены и начал разогреваться. Директор сцены попросил его удалиться, а Руди его ударил, и не раз, пока несколько танцоров не оттащили его за кулисы.
- 15 января 1964 года был показ с первым составом: Маклири и Березова. Но у них не было контакта, и они "фактически все испортили", по словам Пейдж. Следующим был дуэт Аннетт Пейдж и Гейбла. Эти были получше, но все равно не то. Кроме того, и Гейбл, и Маклири пропустили важный элемент - double assemblees en tournant во второй вариации, что вообще никуда не годилось.
- Рудольф очень высоко поднял планку для танцоров, и молодому поколению ничего не оставалось делать, как за ним тянуться.
- Руди требовал от танцора - в первую очередь от себя - каждый раз идти на риск, чтобы публика вся аж потела в ожидании, не облажается ли он.
- Виолетта Верди: "Он выходил на сцену, как на арену. Сожрет ли его лев или нет? Это ощущение опасности мы испытываем, когда смотрим на его выступление" (У Виолетты, как всегда, для него лучшие слова.)
- Однако, хотя Рудольф и революционизировал мужской балет, на мужчин-танцоров труппы ему было наплевать. Его волновали балерины, с ними он постоянно возился.
- Самым большим его вкладом в британский балет стала, конечно, Марго, которую он научил не только русской технике, но и всему русскому классическому репертуару. Один критик в то время написал: "Если бы Нуреев сейчас куда-нибудь бы улетел, все равно британский балет остался бы у него в неоплатном долгу".
- "Баядерка" же повлияла не только на труппу, но и на британский балет в целом. Monotones Аштона были созданы под ее прямым влиянием.
- В ноябре 1963 г. Рудольф получил письмо от Тейи, который сейчас танцевал в Staatsoper в Берлине. Он женился на Нурейни, и она ждала ребенка. Ее отец был против этого брака, и они поженились тайно. Для нее это была "история Ромео и Джульетты", но для него, по словам сестры, не более чем "проект".
- А все потому, что со своим индонезийским паспортом она могла путешествовать свободно, в отличие от него. Он собирался вернуться в Вагановское и проучиться еще два года, но затем действительно планировал приехать к Рудольфу. Он считал это вполне реальным, хотя Берлин был закрыт. Еще он хотел, чтобы Нурейни привезла Руди письма и пленки с фильмами.
- Но Рудольф больше никогда не входил с ним в контакт. Тейе на всю жизнь запретили выезжать за пределы "железного занавеса", даже на постановки его собственных балетов, его дочери не позволили учиться балету, другие родственники тоже пострадали. Впав в депрессию, постепенно спиваясь, Тейя умер в 1979 году при загадочных обстоятельствах. Его вторая жена Ютта унаследовала его архив. Она все знала о его отношениях с Руди, но в окружении Руди о Тейе не слышали даже самые близкие друзья. По словам Ютты, Тейя помнил его всегда.
- А еще в январе 1964 Рудольф получил письмо от Виктора Роны: "Я тебе уже не интересен. Не знаю почему, но это жизнь. Ты поймешь, как сильно я тебя обожаю. Однако мы больше никогда не встретимся - наверное, не знаю, - но я всегда с тобой, желаю тебе успеха, и спасибо за помощь. Крепко целую".
- Виктор был прав, только Эрик считался, но даже и он не оправдывал ожиданий Рудольфа. Как он говорил Мод: "Когда я приехал на Запад, я думал, что Эрик поведет меня за собой. Он был моим богом. Но затем я обнаружил, что я намного сильнее духом, чем он". (Вот в этих словах вся их лав стори, от начала до конца.)
- Теперь Рудольфа вдохновляла Марго, с ее помощью он добивался от себя совершенства. "Именно в Ковент-Гардене я стал танцором", - говорил он. Он даже описывал ее теми же словами, что и Эрика: "Иногда, в ЛО, она была такой холодной, что обжигала".
- Однако у нее были те качества, которых Эрику не хватало: сила и стабильность. (Короче, Кавана расшипперила Эрик/Руди, и теперь у нее ОТП Руди/Марго.)
- Как говорила Виолетта Верди, "Марго - это Дом", и с ней Руди сам становился добрее. (Это когда ее пиздой называл или старой коровой?) В отличие от Эрика. она была не склонна впадать в саморефлексию и всегда пыталась утешить Рудольфа: "Она была очень доброжелательной и заботилась обо мне, если я был угрюмым и несчастным. Она всячески старалась вытряхнуть меня из моей печали". С ней он мог быть собой.
- И чувство юмора у нее было такое же пошловатое - сказывалась ее богемная жизнь с Констаном Ламбером. Его блядство ее абсолютно не шокировало. Во время тура она говорила приятелю: "Загляни в соседний номер, проверь, чем мальчик занят. И не забудь постучать!"
- У Марго была стайка юных гомопоклонников, и Кавана толсто намекает, что она любила наблюдать за гей-эротикой. (Слэшер в душе? Поэтому она с Руди уживалась. Если бы я писала книгу о Нурееве, я бы назвала ее "Выживут только слэшеры".)
- В начале ноября 1963 года Рудольф переходил Кингс-роуд, и его сбил скутер. Он повредил ногу (не сказано, как сильно) и переехал по этому поводу в дом Марго (теперь она жила в доме своей матери на Baron's Court, т.к. Тито больше не был послом.)
- Тито отсутствовал в Лондоне 90% своего времени, и Эрик уехал на несколько месяцев к Баланчину, и вот результат.
- Колетт Кларк была одной из многих, кто верил в их роман. Как-то явившись в гримерку Марго, она с изумлением обнаружила там Тито, которого не видела около года. Он сказал: "Когда я узнал из газет, что _он_ переехал к ней на квартиру, я решил, что пора возвращаться".
- Марго в это время пудрила нос. Обычно она всегда любезничала с Тито, "но теперь она сидела мертвенно-бледная".
- И далее Колетт добавляет от себя: "Она определенно была влюблена в Рудольфа. Она прямо светилась этим и говорила о нем без остановки".
- Так же думали многие, но много было и таких, кто не верил в это, в частности Джоан Шринг, которая была рядом с Руди 24/7. "Я пыталась и пыталась в это поверить, но я не вижу, _когда_ и _где_ это могло происходить. Чаще всего мы ужинали втроем в моем доме на Earl's Court, и иногда Руди швырял в нас тарелки, потому что хотел пойти найти мальчика. Марго, как и я, относилась к нему как к ребенку".
- Аштон и Кейт Мани тоже были в команде "против". Аштон: "Вы всегда влюблены в партнера, с которым танцуете... Как я любил Карсавину, а Карсавина любила Нижинского".
- К тому же Марго знала, что Рудольф до безумия влюблен в Эрика. Хотя это был бы не первый его треугольник с женщиной постарше, и даже не второй, считая Толчиф и Ксению.
- Когда Рудольфа спрашивали прямо, он одним говорил, что нет, а другим - что да, и даже она якобы делала аборт от него. "Надо было мне на ней жениться. Но у меня было много женщин, и это было как твой водянистый салат. Бам-бам-бам... Вколачиваешься часами".
- Кавана считает, что эта ремарка является важным аргументом Против, потому что Марго славилась своими вагинальными мышцами, которыми могла довести партнера до оргазма за секунды.
- Марго на прямой вопрос всегда отвечала отрицательно: "Только этого мне не хватало" - к проблемам в браке.
- Что касается сцены в гримерке, то Кейт Мани, комментируя рассказ Колетт, сказал: Марго побледнела скорее потому, что боялась, что Колетт достанет Тито своими дурацкими вопросами. "А идея, что Тито куда-то там вернулся, просто смешна. Он никогда не задерживался на одном месте дольше, чем на 48 часов".
- Джоан Шринг согласна: "Тито никогда бы не сказал: "Пора возвращаться". Плевать он хотел. Его вообще не трогало, спят они вместе или не спят, для него это была не проблема. Ничто не было проблемой для Тито Ариаса".
- Однако ж Рудольфу таки пришлось съехать. И он закрутил с Элфи Линчем, театральным актером, таким типа "парнем из народа", говорившим на кокни.
фото
- Короче, подводит итог Кавана, они любили друг друга на сцене, а сцена и была для них обоих настоящей жизнью. (Натянула сову на глобус, подвела обоснуй под свой ОТП. Я не понимаю, зачем ей это надо. Она продвигает идею, что отцовско-материнско-партнерской фигурой для Руди вместо Эрика, не справившегося с этой ролью, стало Марго. Но мое имхо такое, что мальчик просто вырос и перестал нуждаться в подобной фигуре. Как он говорил в одном из поздних интервью, женился на самом себе.)
- Примерно такие же отношения у Эрика были с Карлой Фраччи - "любовь, которая не ранит".
- Новый 1964 год Рудольф встречал с Эриком в Копенгагене, где они брали классы у Волковой и переживали второй медовый месяц. Иветт Шовире гостила в Гентофте и, к своему облегчению, не замечала между ними никакого напряжения (она все еще была под впечатлением Штутгартской драмы).
- Она репетировала Жизель с Эриком, у которого был дебют в Парижской опере в феврале 1964.
- Чтобы не отвелекать внимание от Эрика, Рудольф прилетел не на премьеру, а на второй показ, избегал прессы и говорил Эрику, что никого не хочет видеть, кроме него.
- Они потом пошли в "Максим", но была та же история. Эрик: "Все знали, кто он такой, но никто не знал меня".
- Эрику показалось странным, что Рудольф ничего не говорит о балете, который он существенно изменил с помощью Волковой. И Рудольф сказал, что собирался включить "Жизель" в репертуар их с Марго тура в Австралию, но теперь ему кажется, что он никогда не сможет танцевать в этом балете. Эрик сказал ему: переделай. И он переделал.
- Рудольф очень хотел, чтобы у них опять установились отношения учителя и ученика, но баланс между ними сместился безвозвратно. Вспоминая сейчас, как поначалу его страстное обожание, казалось, только отталкивало Эрика, теперь он с изумлением обнаружил, что чувства Эрика к нему только усиливаются, в то время как его ослабевают.
- "В эти дни, я думаю, он не читал Пруста", - сказал Ричард Бакл (что это значит? на что намек? на Свана?).
- Теперь уже Эрик хотел звонить ему постоянно, хотел даже поехать с ним в Австралию. И тон его писем стал несколько самоуничижительным:
"Как чудесно, что ты позвонил мне после того, как работал так много, с таким напряжением и вдохновением, и все равно после этого ты нашел время и желание позвонить мне и подумать обо мне... Для меня это самое прекрасное, - несмотря ни на что и вопреки всему я занимаю место в твоей жизни, которое, надеюсь, никто не займет. (30 ноября 1963 г.) Я надеюсь, ты найдешь минутку для меня, несмотря на занятость (март 1964).
Позаимствую-ка я из треда ФТ плачущего котика
, он, я чувствую, мне еще не раз пригодится, и сделаю на этом перерыв. Вообще, далее Кавана уделяет все меньше и меньше внимания Эрику, его писем больше не будет, кроме "прощального", а Руди живет совсем своей жизнью. Действительно, наверное, с этого момента и стало у них все съезжать на тормозах, но динамику этого по Каване не отследишь, а по кому отследишь - не знаю.
Продолжение следует.
читать дальше- Фотографу Кейту Мани в Афинах довелось наблюдать, как Марго укрощает Рудольфа. Кейт снимал ее на открытой сцене Herold Atticus амфитеатра, когда появился Руди и сказал, что "наверное" не будет танцевать сегодня. Марго нахмурилась, но продолжала ритмично работать ногой, начав то, что Кейт назвал "прекрасной маленькой паваной причин и беспричинности".
- Ну, это тебе решать. - Тук, тук. - Думаю, я смогу исполнить еще пару соло.
Рудольф смотрел на нее, на все это. Как-то она не так реагирует!
- Но я подозреваю, что они на _это_ не согласятся, - сказала она после продолжительной паузы. - Может, лучше вернуть им деньги?
- А?
- Вернуть деньги. Если ты не танцуешь.
Тут Руди заинтересовали камни амфитеатра.
- Ясно, - сказал он довольно отстраненно и скрылся в одной из арок. Кончено, он танцевал тем вечером.
Кейт Мани начал снимать Марго еще с "Жизель" 1962 года, затем продолжил в "МиА".
- Марго, как и Рудольф, имела фобию перед камерами, она-то его и научила терроризировать фотографов, что превращало попытки его заснять в охоту на тигра. "Вы можете поймать зверя, но потом зверь может поймать вас". Но постепенно они оба начали доверять молодому обаятельному новозеландцу Кейту, и тот даже выполнял для Марго функции кавалера - сопровождал ее на приемы и т.д.
- Но после Греции, как только Эрик уехал, Рудольф и Марго стали неразлучны.
- Анетт Пейдж, балерина и член правления Королевского балета, жена Рональда Хайнда, считала, что Руди плохо влиял на Марго. "Она всегда была такой серьезной профессионалкой, но полностью менялась, когда Рудольф находился поблизости. Они вечно опаздывали, и мы все были вынуждены ждать в автобусе, когда они наконец явятся, хихикая и перешучиваясь, как два ребенка".
- Труппе тоже не очень нравилось быть подтанцовкой у Нуреева-Фонтейн. Например, они часто повторяли свои номера по требованию публики, что мешало тем, кто за ними выступал.
- Руди вообще вел себя как дива, менял репертуар по своей прихоти, и единственный человек, который мог ему противостоять - это Роберт Хелпманн (первый партнер Марго), чья харизма была тоже огого.
- Писатель Фрэнсис Кинг пересказывает такой их диалог:
Р.: Сегодня я танцую Корсара.
Х.: Нет, сегодня ЛО,
Р.: Нет, сегодня Корсар.
Х.: Танцуй что хочешь, утеночек (Ducky). Оркестр будет играть ЛО,
(По-моему, это старый оперно-балетный анекдот, но, наверное, таки отражает.)
(Рудольф и Хелпманн потом вместе снимали "Дон-Кихота" в Австралии, и получилось у них здорово.)
- Все этим летом заметили, какими тактильными стали Марго и Рудольф: "все время обнимались и целовались".
- Некто Александр Грант вечером поднимался в лифте отеля с ними, а утром спускался с ними же. (Кое-что видел и Нейл Уиллер, но тоже косвенные улики.)
- На следующий день была вечеринка на крыше отеля, и Аннетт сообщает, что все просто фантастически надрались, включая Марго (что необычно), которая валялась на матрасе с Рудольфом.
- Наутро вся труппа ждала их в автобусе, и кто-то сказал: "Я не знаю, что вселилось в Марго. Она прямо больная сегодня утром". (Как по мне, так речь идет о похмелье.)
- Когда парочка наконец появилась, Марго, в темных очках, села сзади, вся молчаливая и очень подавленная. (Ну похмелье же, блин, у непривычного человека.)
- По пути решили искупаться в море, Марго вроде полегчало, но вынырнула она вся бледная, потому что потеряла обручальное кольцо. Все принялись его искать, но не нашли. Она просто ужасно расстроилась, и все стали строить предположения, не изменила ли она Тито. (Вот гадючник.)
- С этого момента вообще все стало мрачно. Марго еще повредила ногу, танцевала с трудом и резко начала скучать по мужу, без конца ему звонить.
- Тито обещал ее сопровождать в течение тура, но потом решил, что лучше останется в Монте-Карло. Марго все надеялась, что он передумает: "Может, он приедет на следующей неделе", - и так без конца.
- Рудольф тем временем занимался своим: уходил каждый вечер после ужина, и их видели с Хелпманном competing with each other on the waterfront. (Не поняла это. Плавали наперегонки? Но контекст как бы предполагает другое. Или это намеренная двусмысленность?)
- Руди был счастлив вернуться в Израиль, где возобновил свои знакомства 1961 года и завел новое - со смуглым юношей по имени Дани, которому даже дарил подарки.
- Письмо, в котором Дани его за это благодарил, пришло из тюрьмы: "У меня тут много времени на то, чтобы подумать, и я думаю о том прекрасном времени, которое мы провели вместе и которое могли бы провести". (А Руди все эти записочки от хуйпойми кого бережно хранил всю жизнь, однако.)
- Эрик зато не получал от Руди никаких вестей несколько недель, и, будучи неспособен "заполнить время кем угодно", находил разлуку невыносимой. Глен Тетли: "Эрик был очень разборчивым и целомудренным. Но Рудольф был похотливым и жаждал экспериментов. Он хотел играть. Для него все это было большой и прекрасной игрой".
- Из Калифорнии и Гавайев, последней остановки тура, Рудольф вернулся в Лондон в октябре 1963 года, к реальности, в которой он теперь должен был жить один, без Эрика. И теперь, как отмечает Марго, было что-то трагическое в его удаляющейся фигуре, следующей по пустынной улице после шума, смеха и веселья званого ужина.
- После одного вечера, проведенного со Светланой Березовой и ее друзьями, он вернулся домой и начал письмо Эрику, вполне в духе мрачных писем Эрика к нему:
"Мой самый, самый дорогой Эрик, так грустно оттого, что этот мир - такая жестокая машина, и кажется, что единственное решение - это попытаться (нрзб) какое-то время, прежде чем он... уничтожит тебя. Мне ужасно грустно, и у меня такое чувство, которое я не могу объяснить, я нуждаюсь в тебе каждую секунду, я чувствую, что я на грани безумия и хочу кричать (Кавана делает тут примечание, что это почти дословная цитата из Эрика, но он говорил, что "хочет кричать от одиночества" своей сестре). Я хочу накрыть тебя своими руками, своим телом и не (нрзб) никому, мой самый дорогой, самый любимый. Сегодня [17 ноября 1963] я танцевал на ТВ "Диану и Актеона", и не так чтобы плохо, но после шоу пошел на ужин с друзьями Светланы (букв. "людьми Светланы"), и вдруг меня скрутило изнутри, и я почувствовал пустоту и бесполезность всего, и я так заскучал по тебе, просто невыносимо, я кричал внутри себя и разрывал себя на куски".
- Под влиянием Эрика, - сердито пишет Кавана, - Рудольф начал крепко бухать. Как-то раз английский актер Питер Эйре рано утром шел мимо стоянки такси на Бронтон-роуд и вдруг увидел молодого человека, свернувшегося клубком в багажнике пустого такси. "Это был Нуреев. Он был очень пьян и тихо хныкал". (Извините, но на этом месте я ржала минут пять.) Эйре подождал, пока вернется таксист, и, хотя квартира Руди находилась совсем рядом, возле угла Эннимор Гарденс, упросил его доставить "самого известного танцора в мире" прямо к двери.
- Когда Теннесси Уильямс встретил Руди (еще летом), он признал в нем того, кто обречен на одиночество, так же, как он сам, как его Орфей. Они с Руди обедали в Пимлико у подруги Уильямса Марии Сен-Жюст, и на этот раз надрался Уильямс. Руди отвез его в Эннисмур Гарденс, и они там долго разговаривали. "Я обнаружил, что он глубоко предан России и очень тоскует от того, что не может туда вернуться".
- 24 октября 1963 года - дебют Рудольфа в "Петрушке", в роли, подходящей его бунтарскому характеру. Но Фокин строил свой балет вокруг Нижинского, который очень отличался от Руди. Рудольф скопировал и парик, и грим, но он сам признавал, что грим ему не шел. Кроме того, Нижинский мог показать себя уродливым, неуклюжим, а Рудольф, со своей "фигурой Микеланджело" (по словам романиста Колума Маккана) - уж простите, не мог. Как один из критиков сказал, в его интерпретации "было слишком много крови и слишком мало опилок".
- И если "Петрушка" разочаровал, то следующий балет Рудольфа стал его триумфом.
- С самого начала, как только Рудольф присоединился к труппе Ковент-Гардена, де Валуа увидела, что он - нечто большее, чем просто танцор, и она предлагала ему попробовать себя в хореографии.
- Она писала Найджелу Гослингу в 1961: "Он _учит_ танцу самым совершенным образом".
- Однако Рудольф в тот момент больше хотел не делать что-то свое, а сохранить русское наследие постановками классики. Сначала он спросил, нельзя ли поставить "Баядерку" - всю, целиком, но решили, что это уж слишком амбициозно. Аштон, который сменил Валуа в сентябре 1963, постановил, что можно поставить только абстрактную "белую" сцену из 4 акта.
- Но даже это выбесило кое-кого из руководства театра: тот факт, что 25-летнему юноше поручили что-то там продюсировать.
- Майкл Сомс отказался вставлять "Баядерку" в расписание под каким-то предлогом, но Аштон настоял. Он считал, что труппа нуждается в чем-то подобном: "У нас был прекрасный кордебалет, и поэтому я боролся за это... и мы добились своего. И он (Рудольф) поставил ее великолепно" (по-моему, в Ковент-Гардене тогда был ужасный кордебалет, но кто я такая, чтобы судить).
- Это было то, к чему Рудольф готовился годами, еще с Кировского, где он внимательно наблюдал за хореографами, и все это отложилось у него в памяти.
- Ксения прислала ему подробное описание версии "Баядерки" Кировского театра, которое какой-то "юный друг" добыл из архивов труппы.
- Однажды Карсавина ужинала у Гослингов, и Руди долго расспрашивал ее по-русски об этом балете. Она ему даже кое-что показала.
- Рудольф хотел восстановить оригинальную версию Петипа, разумеется, со своими поправками. Например, в "дуэте с шарфом" Рудольф изменил мужскую роль так, чтобы танцор повторял движения балерины - его любимый прием.
- Поначалу он сомневался, давать ли Марго главную роль: "Она не то, что вы назовете крепкой балериной в советском стиле", - но он знал, что у нее лучше получается тогда, когда ей бросают вызов. И она действительно в очередной раз вышла за свои рамки.
- Мод подсказала Руди, кого взять на три важные роли Душ. "Ему нужно было об этом сказать, потому что он едва знал танцоров, правда".
- Он вообще считал всю труппу никуда не годной, исключая Марго. (Вот и у меня такое мнение сложилось по ЛО, Жизель и Щелкунчику 1963-1968 гг, и как приятно знать, что Руди тоже так думал. Может, все-таки выйдет из меня балетоман.)
- Руди занимался с каждой солисткой индивидуально. Итак, он взял:
- Мерль Парк, за скорость и подвижность;
- Монику Мейсон - за силу и прыжки, и для нее он даже замедлил вариацию по сравнению с Кировским вариантом. Он хотел, чтобы она танцевала почти по-мужски. Она с восторгом вспоминала, как Рудольф ее обучал: очень точно, подробно, с демонстрацией, с объяснением того, что она должна чувствовать.
- И третьей была Линн Сеймур, для которой он создал вариацию "без единого вау-фактора", потому что, по его словам, она могла "что-то с этим сделать". Она говорила, что у него был талант проявлять в других индивидуальность. Для нее это были элегантность и спокойствие.
- Трио Теней исполняли Антуанетта Сибли, Динн Бергсма и Джорджина Паркинсон, и они тоже с наслаждением репетировали с Рудольфом.
- Паркинсон: "Руди всегда был очень теплым с людьми, которые хотели того же, что и он. (Вот она интересно выражается. Не "делали, что он хотел", отнюдь.) Он как будто снял с нас шоры, открыл нам глаза".
- Он и кордебалет дрессировал, обучая его русской пластике. (Ну, к Щелкунчику оно как-то и правда получше стало. На Вальсе цветов они по крайней мере старались.)
- Именно с "Баядерки" началась золотая эра Королевского балета, и в то же время - настоящая интеграция Рудольфа в труппу.
- Только это не касалось мужчин. (Герой должен быть один, и мы знаем, как его зовут.) Главная мужская роль была и единственной, и понятно, кому она предназначалась.
- Рудольф сознавал, что в руководстве его считают проблемой, или, как он говорил, "кукушкой, потому что я выбрасывал всех из гнезда". И ему пришлось готовить себе замену.
- В первом составе должен был быть Дэвид Блэр, но он не владел классической техникой, поэтому ему предпочли элегантного Дональда Маклири. Но и Маклири, похожий на Майкла Сомса, не очень устраивал Руди, а вот Кристофер Гейбл - третий состав Солора - был его единственным серьезным соперником.
- Гейбл сам был "гламурным мальчиком", и однозначно это он проложил Руди путь в Ковент-Гарден. В 1961 году во время гастролей в провинции и после в Лондоне он был очень популярен у публики. Он приучил публику к "эффекту поп-звезды". Но тут вдруг из ниоткуда возник Руди, и подлая публика переключилась на него. Для Кристофера это стало трагедией.
фото

- И хотя Гейбл завидовал Руди, он также сделал его своей ролевой моделью.
- Рудольфа и самого несколько нервировала популярность Гейбла, и оба часто вели себя, как два соперничающих подростка на школьном дворе.
- Кулстори: в репетиционном зале Руди пытался привлечь внимание Гейбла, который сидел на полу с опущенной головой и не реагировал. Тогда Рудольф чуть ли не встал ему на голову и начал делать пируэты, задевая его волосы. А Кристофер все равно на него не смотрел.
- Еще одна: на сцене шла репетиция "Дафниса и Хлои" с Гейблом, но внезапно явился Руди, прошел к переднему краю сцены и начал разогреваться. Директор сцены попросил его удалиться, а Руди его ударил, и не раз, пока несколько танцоров не оттащили его за кулисы.
- 15 января 1964 года был показ с первым составом: Маклири и Березова. Но у них не было контакта, и они "фактически все испортили", по словам Пейдж. Следующим был дуэт Аннетт Пейдж и Гейбла. Эти были получше, но все равно не то. Кроме того, и Гейбл, и Маклири пропустили важный элемент - double assemblees en tournant во второй вариации, что вообще никуда не годилось.
- Рудольф очень высоко поднял планку для танцоров, и молодому поколению ничего не оставалось делать, как за ним тянуться.
- Руди требовал от танцора - в первую очередь от себя - каждый раз идти на риск, чтобы публика вся аж потела в ожидании, не облажается ли он.
- Виолетта Верди: "Он выходил на сцену, как на арену. Сожрет ли его лев или нет? Это ощущение опасности мы испытываем, когда смотрим на его выступление" (У Виолетты, как всегда, для него лучшие слова.)
- Однако, хотя Рудольф и революционизировал мужской балет, на мужчин-танцоров труппы ему было наплевать. Его волновали балерины, с ними он постоянно возился.
- Самым большим его вкладом в британский балет стала, конечно, Марго, которую он научил не только русской технике, но и всему русскому классическому репертуару. Один критик в то время написал: "Если бы Нуреев сейчас куда-нибудь бы улетел, все равно британский балет остался бы у него в неоплатном долгу".
- "Баядерка" же повлияла не только на труппу, но и на британский балет в целом. Monotones Аштона были созданы под ее прямым влиянием.
- В ноябре 1963 г. Рудольф получил письмо от Тейи, который сейчас танцевал в Staatsoper в Берлине. Он женился на Нурейни, и она ждала ребенка. Ее отец был против этого брака, и они поженились тайно. Для нее это была "история Ромео и Джульетты", но для него, по словам сестры, не более чем "проект".
- А все потому, что со своим индонезийским паспортом она могла путешествовать свободно, в отличие от него. Он собирался вернуться в Вагановское и проучиться еще два года, но затем действительно планировал приехать к Рудольфу. Он считал это вполне реальным, хотя Берлин был закрыт. Еще он хотел, чтобы Нурейни привезла Руди письма и пленки с фильмами.
- Но Рудольф больше никогда не входил с ним в контакт. Тейе на всю жизнь запретили выезжать за пределы "железного занавеса", даже на постановки его собственных балетов, его дочери не позволили учиться балету, другие родственники тоже пострадали. Впав в депрессию, постепенно спиваясь, Тейя умер в 1979 году при загадочных обстоятельствах. Его вторая жена Ютта унаследовала его архив. Она все знала о его отношениях с Руди, но в окружении Руди о Тейе не слышали даже самые близкие друзья. По словам Ютты, Тейя помнил его всегда.
- А еще в январе 1964 Рудольф получил письмо от Виктора Роны: "Я тебе уже не интересен. Не знаю почему, но это жизнь. Ты поймешь, как сильно я тебя обожаю. Однако мы больше никогда не встретимся - наверное, не знаю, - но я всегда с тобой, желаю тебе успеха, и спасибо за помощь. Крепко целую".
- Виктор был прав, только Эрик считался, но даже и он не оправдывал ожиданий Рудольфа. Как он говорил Мод: "Когда я приехал на Запад, я думал, что Эрик поведет меня за собой. Он был моим богом. Но затем я обнаружил, что я намного сильнее духом, чем он". (Вот в этих словах вся их лав стори, от начала до конца.)
- Теперь Рудольфа вдохновляла Марго, с ее помощью он добивался от себя совершенства. "Именно в Ковент-Гардене я стал танцором", - говорил он. Он даже описывал ее теми же словами, что и Эрика: "Иногда, в ЛО, она была такой холодной, что обжигала".
- Однако у нее были те качества, которых Эрику не хватало: сила и стабильность. (Короче, Кавана расшипперила Эрик/Руди, и теперь у нее ОТП Руди/Марго.)
- Как говорила Виолетта Верди, "Марго - это Дом", и с ней Руди сам становился добрее. (Это когда ее пиздой называл или старой коровой?) В отличие от Эрика. она была не склонна впадать в саморефлексию и всегда пыталась утешить Рудольфа: "Она была очень доброжелательной и заботилась обо мне, если я был угрюмым и несчастным. Она всячески старалась вытряхнуть меня из моей печали". С ней он мог быть собой.
- И чувство юмора у нее было такое же пошловатое - сказывалась ее богемная жизнь с Констаном Ламбером. Его блядство ее абсолютно не шокировало. Во время тура она говорила приятелю: "Загляни в соседний номер, проверь, чем мальчик занят. И не забудь постучать!"
- У Марго была стайка юных гомопоклонников, и Кавана толсто намекает, что она любила наблюдать за гей-эротикой. (Слэшер в душе? Поэтому она с Руди уживалась. Если бы я писала книгу о Нурееве, я бы назвала ее "Выживут только слэшеры".)
- В начале ноября 1963 года Рудольф переходил Кингс-роуд, и его сбил скутер. Он повредил ногу (не сказано, как сильно) и переехал по этому поводу в дом Марго (теперь она жила в доме своей матери на Baron's Court, т.к. Тито больше не был послом.)
- Тито отсутствовал в Лондоне 90% своего времени, и Эрик уехал на несколько месяцев к Баланчину, и вот результат.
- Колетт Кларк была одной из многих, кто верил в их роман. Как-то явившись в гримерку Марго, она с изумлением обнаружила там Тито, которого не видела около года. Он сказал: "Когда я узнал из газет, что _он_ переехал к ней на квартиру, я решил, что пора возвращаться".
- Марго в это время пудрила нос. Обычно она всегда любезничала с Тито, "но теперь она сидела мертвенно-бледная".
- И далее Колетт добавляет от себя: "Она определенно была влюблена в Рудольфа. Она прямо светилась этим и говорила о нем без остановки".
- Так же думали многие, но много было и таких, кто не верил в это, в частности Джоан Шринг, которая была рядом с Руди 24/7. "Я пыталась и пыталась в это поверить, но я не вижу, _когда_ и _где_ это могло происходить. Чаще всего мы ужинали втроем в моем доме на Earl's Court, и иногда Руди швырял в нас тарелки, потому что хотел пойти найти мальчика. Марго, как и я, относилась к нему как к ребенку".
- Аштон и Кейт Мани тоже были в команде "против". Аштон: "Вы всегда влюблены в партнера, с которым танцуете... Как я любил Карсавину, а Карсавина любила Нижинского".
- К тому же Марго знала, что Рудольф до безумия влюблен в Эрика. Хотя это был бы не первый его треугольник с женщиной постарше, и даже не второй, считая Толчиф и Ксению.
- Когда Рудольфа спрашивали прямо, он одним говорил, что нет, а другим - что да, и даже она якобы делала аборт от него. "Надо было мне на ней жениться. Но у меня было много женщин, и это было как твой водянистый салат. Бам-бам-бам... Вколачиваешься часами".
- Кавана считает, что эта ремарка является важным аргументом Против, потому что Марго славилась своими вагинальными мышцами, которыми могла довести партнера до оргазма за секунды.
- Марго на прямой вопрос всегда отвечала отрицательно: "Только этого мне не хватало" - к проблемам в браке.
- Что касается сцены в гримерке, то Кейт Мани, комментируя рассказ Колетт, сказал: Марго побледнела скорее потому, что боялась, что Колетт достанет Тито своими дурацкими вопросами. "А идея, что Тито куда-то там вернулся, просто смешна. Он никогда не задерживался на одном месте дольше, чем на 48 часов".
- Джоан Шринг согласна: "Тито никогда бы не сказал: "Пора возвращаться". Плевать он хотел. Его вообще не трогало, спят они вместе или не спят, для него это была не проблема. Ничто не было проблемой для Тито Ариаса".
- Однако ж Рудольфу таки пришлось съехать. И он закрутил с Элфи Линчем, театральным актером, таким типа "парнем из народа", говорившим на кокни.
фото

- Короче, подводит итог Кавана, они любили друг друга на сцене, а сцена и была для них обоих настоящей жизнью. (Натянула сову на глобус, подвела обоснуй под свой ОТП. Я не понимаю, зачем ей это надо. Она продвигает идею, что отцовско-материнско-партнерской фигурой для Руди вместо Эрика, не справившегося с этой ролью, стало Марго. Но мое имхо такое, что мальчик просто вырос и перестал нуждаться в подобной фигуре. Как он говорил в одном из поздних интервью, женился на самом себе.)
- Примерно такие же отношения у Эрика были с Карлой Фраччи - "любовь, которая не ранит".
- Новый 1964 год Рудольф встречал с Эриком в Копенгагене, где они брали классы у Волковой и переживали второй медовый месяц. Иветт Шовире гостила в Гентофте и, к своему облегчению, не замечала между ними никакого напряжения (она все еще была под впечатлением Штутгартской драмы).
- Она репетировала Жизель с Эриком, у которого был дебют в Парижской опере в феврале 1964.
- Чтобы не отвелекать внимание от Эрика, Рудольф прилетел не на премьеру, а на второй показ, избегал прессы и говорил Эрику, что никого не хочет видеть, кроме него.
- Они потом пошли в "Максим", но была та же история. Эрик: "Все знали, кто он такой, но никто не знал меня".
- Эрику показалось странным, что Рудольф ничего не говорит о балете, который он существенно изменил с помощью Волковой. И Рудольф сказал, что собирался включить "Жизель" в репертуар их с Марго тура в Австралию, но теперь ему кажется, что он никогда не сможет танцевать в этом балете. Эрик сказал ему: переделай. И он переделал.
- Рудольф очень хотел, чтобы у них опять установились отношения учителя и ученика, но баланс между ними сместился безвозвратно. Вспоминая сейчас, как поначалу его страстное обожание, казалось, только отталкивало Эрика, теперь он с изумлением обнаружил, что чувства Эрика к нему только усиливаются, в то время как его ослабевают.
- "В эти дни, я думаю, он не читал Пруста", - сказал Ричард Бакл (что это значит? на что намек? на Свана?).
- Теперь уже Эрик хотел звонить ему постоянно, хотел даже поехать с ним в Австралию. И тон его писем стал несколько самоуничижительным:
"Как чудесно, что ты позвонил мне после того, как работал так много, с таким напряжением и вдохновением, и все равно после этого ты нашел время и желание позвонить мне и подумать обо мне... Для меня это самое прекрасное, - несмотря ни на что и вопреки всему я занимаю место в твоей жизни, которое, надеюсь, никто не займет. (30 ноября 1963 г.) Я надеюсь, ты найдешь минутку для меня, несмотря на занятость (март 1964).
Позаимствую-ка я из треда ФТ плачущего котика

Продолжение следует.
@темы: книги, Rudolf Nureyev, Julie Kavanagh, Erik fucking Bruhn
- А?
- Вернуть деньги. Если ты не танцуешь.
Тут Руди заинтересовали камни амфитеатра.
- Ясно, - сказал он довольно отстраненно и скрылся в одной из арок. Кончено, он танцевал тем вечером.
Как мило ) И Руди в недоумении: а чё эта она не реагирует, когда я начал скандалить, а?!
Они вечно опаздывали, и мы все были вынуждены ждать в автобусе, когда они наконец явятся, хихикая и перешучиваясь, как два ребенка
Если бы Марго с ним не хихикала, он бы с ней так не общался.
Р.: Сегодня я танцую Корсара.
Х.: Нет, сегодня ЛО,
Р.: Нет, сегодня Корсар.
Х.: Танцуй что хочешь, утеночек (Ducky). Оркестр будет играть ЛО,
(По-моему, это старый оперно-балетный анекдот, но, наверное, таки отражает.)
Оркестр будет играть что скажет Руди, иначе Руди прыгнет в яму и надает по щщам дирижеру! Он может!
- Некто Александр Грант вечером поднимался в лифте отеля с ними, а утром спускался с ними же. (Кое-что видел и Нейл Уиллер, но тоже косвенные улики.)
- На следующий день была вечеринка на крыше отеля, и Аннетт сообщает, что все просто фантастически надрались, включая Марго (что необычно), которая валялась на матрасе с Рудольфом.
Я тоже думаю, что у Марго просто жесточайшее похмелье.
- Письмо, в котором Дани его за это благодарил, пришло из тюрьмы: "У меня тут много времени на то, чтобы подумать, и я думаю о том прекрасном времени, которое мы провели вместе и которое могли бы провести". (А Руди все эти записочки от хуйпойми кого бережно хранил всю жизнь, однако.)
Тофей! Ну любит он любовные записочки ))
- Эрик зато не получал от Руди никаких вестей несколько недель, и, будучи неспособен "заполнить время кем угодно", находил разлуку невыносимой. Глен Тетли: "Эрик был очень разборчивым и целомудренным. Но Рудольф был похотливым и жаждал экспериментов. Он хотел играть. Для него все это было большой и прекрасной игрой".
бедный Эрик (тм)
Я хочу накрыть тебя своими руками, своим телом и не (нрзб) никому, мой самый дорогой, самый любимый. Сегодня [17 ноября 1963]
Если по цитатам в конце поста, то в конце 63 - начале 64 началось отдаление. И эти эмоциональные письма - возможно желание Руди самого себя подогреть?
- Под влиянием Эрика, - сердито пишет Кавана, - Рудольф начал крепко бухать. Как-то раз английский актер Питер Эйре рано утром шел мимо стоянки такси на Бронтон-роуд и вдруг увидел молодого человека, свернувшегося клубком в багажнике пустого такси. "Это был Нуреев. Он был очень пьян и тихо хныкал".
А сам Руди что, трезвенник без Эрика?
Нижинский мог показать себя уродливым, неуклюжим, а Рудольф, со своей "фигурой Микеланджело" (по словам романиста Колума Маккана) - уж простите, не мог.
Красиво и гламурно выглядеть на сцене важнее?
- Рудольф сознавал, что в руководстве его считают проблемой, или, как он говорил, "кукушкой, потому что я выбрасывал всех из гнезда". И ему пришлось готовить себе замену.
- В первом составе должен был быть Дэвид Блэр, но он не владел классической техникой, поэтому ему предпочли элегантного Дональда Маклири. Но и Маклири, похожий на Майкла Сомса, не очень устраивал Руди, а вот Кристофер Гейбл - третий состав Солора - был его единственным серьезным соперником.
В смысле, сверху надавили, что Руди не должен становиться незаменимой фигурой, пусть натаскивает и других на "свои" роли?
- Рудольф очень высоко поднял планку для танцоров, и молодому поколению ничего не оставалось делать, как за ним тянуться.
- Руди требовал от танцора - в первую очередь от себя - каждый раз идти на риск, чтобы публика вся аж потела в ожидании, не облажается ли он.
- Виолетта Верди: "Он выходил на сцену, как на арену. Сожрет ли его лев или нет? Это ощущение опасности мы испытываем, когда смотрим на его выступление" (У Виолетты, как всегда, для него лучшие слова.)
Вот в этом молодец, ничего не скажешь.
Он собирался вернуться в Вагановское и проучиться еще два года, но затем действительно планировал приехать к Рудольфу. Он считал это вполне реальным, хотя Берлин был закрыт. Еще он хотел, чтобы Нурейни привезла Руди письма и пленки с фильмами.
- Но Рудольф больше никогда не входил с ним в контакт. Тейе на всю жизнь запретили выезжать за пределы "железного занавеса", даже на постановки его собственных балетов, его дочери не позволили учиться балету, другие родственники тоже пострадали. Впав в депрессию, постепенно спиваясь, Тейя умер в 1979 году при загадочных обстоятельствах. Его вторая жена Ютта унаследовала его архив. Она все знала о его отношениях с Руди, но в окружении Руди о Тейе не слышали даже самые близкие друзья. По словам Ютты, Тейя помнил его всегда.
Т.е. Тейя, даже женаты и с ребенком, все равно собирался всем семейством нагрянуть к Руди? Может именно это Руди и не понравилось? Он, как в дальнейшем неоднократно замечал, ненавидел содержать своих любовников, у него был на это мощный сквик.
только Эрик считался, но даже и он не оправдывал ожиданий Рудольфа. Как он говорил Мод: "Когда я приехал на Запад, я думал, что Эрик поведет меня за собой. Он был моим богом. Но затем я обнаружил, что я намного сильнее духом, чем он". (Вот в этих словах вся их лав стори, от начала до конца.)
- Однако у нее были те качества, которых Эрику не хватало: сила и стабильность. (Короче, Кавана расшипперила Эрик/Руди, и теперь у нее ОТП Руди/Марго.)
В отличие от Эрика. она была не склонна впадать в саморефлексию и всегда пыталась утешить Рудольфа: "Она была очень доброжелательной и заботилась обо мне, если я был угрюмым и несчастным. Она всячески старалась вытряхнуть меня из моей печали". С ней он мог быть собой.
Не, это называется соционический дуал. Жуков и Есечка. Они отлично дополняют друг друга психологиски. Жуков тает стимул немножко расхлябанной и трепетно-острожной Есечке взять жопу в руки и подтянуться до соврешенства. А Есечка няшит, утешает, прощает и опекает Жукова, когда он заходится в злобной истерике.
- У Марго была стайка юных гомопоклонников, и Кавана толсто намекает, что она любила наблюдать за гей-эротикой. (Слэшер в душе? Поэтому она с Руди уживалась. Если бы я писала книгу о Нурееве, я бы назвала ее "Выживут только слэшеры".)
Вотэта поворот! Какая почва для фанонов!
- В начале ноября 1963 года Рудольф переходил Кингс-роуд, и его сбил скутер. Он повредил ногу (не сказано, как сильно) и переехал по этому поводу в дом Марго (теперь она жила в доме своей матери на Baron's Court,
Учитывая абзац выше...
Тито, которого не видела около года. Он сказал: "Когда я узнал из газет, что _он_ переехал к ней на квартиру, я решил, что пора возвращаться".
Думаю, Тито пофиг. С его-то толпой любовниц.
- И далее Колетт добавляет от себя: "Она определенно была влюблена в Рудольфа. Она прямо светилась этим и говорила о нем без остановки".
Они отлично ладят... И он и правда вдохнул в нее вторую молодость.
и иногда Руди швырял в нас тарелки, потому что хотел пойти найти мальчика. Марго, как и я, относилась к нему как к ребенку".
- Однако ж Рудольфу таки пришлось съехать. И он закрутил с Элфи Линчем, театральным актером, таким типа "парнем из народа", говорившим на кокни.
Хм...
- Новый 1964 год Рудольф встречал с Эриком в Копенгагене, где они брали классы у Волковой и переживали второй медовый месяц. Иветт Шовире гостила в Гентофте и, к своему облегчению, не замечала между ними никакого напряжения (она все еще была под впечатлением Штутгартской драмы).
- Чтобы не отвелекать внимание от Эрика, Рудольф прилетел не на премьеру, а на второй показ, избегал прессы и говорил Эрику, что никого не хочет видеть, кроме него.
- Они потом пошли в "Максим", но была та же история. Эрик: "Все знали, кто он такой, но никто не знал меня".
Помню эту историю ((
- Рудольф очень хотел, чтобы у них опять установились отношения учителя и ученика, но баланс между ними сместился безвозвратно. Вспоминая сейчас, как поначалу его страстное обожание, казалось, только отталкивало Эрика, теперь он с изумлением обнаружил, что чувства Эрика к нему только усиливаются, в то время как его ослабевают.
Ууууууу
- "В эти дни, я думаю, он не читал Пруста", - сказал Ричард Бакл (что это значит? на что намек? на Свана?).
Я тоже не понял что за намек.
- Теперь уже Эрик хотел звонить ему постоянно, хотел даже поехать с ним в Австралию. И тон его писем стал несколько самоуничижительным:
"Как чудесно, что ты позвонил мне после того, как работал так много, с таким напряжением и вдохновением, и все равно после этого ты нашел время и желание позвонить мне и подумать обо мне... Для меня это самое прекрасное, - несмотря ни на что и вопреки всему я занимаю место в твоей жизни, которое, надеюсь, никто не займет. (30 ноября 1963 г.) Я надеюсь, ты найдешь минутку для меня, несмотря на занятость (март 1964).
А Эрик в конце 1963/начале 1964 почувствовал, что Руди идет своей дорогой, и забил тревогу, и сам стал его обожать и ловить (((((
Вот и я так подумала: совершенно не нужен Рудику Эрик, чтобы набухаться.
Красиво и гламурно выглядеть на сцене важнее?
Он просто не мог тогда по-другому, не умел. Потом научился.
Вотэта поворот! Какая почва для фанонов!
Можно кучу веселых драбблов написать на эту тему, чтобы от Эрикова ангста отдыхать например.
- Однако ж Рудольфу таки пришлось съехать. И он закрутил с Элфи Линчем, театральным актером, таким типа "парнем из народа", говорившим на кокни.
Хм...
Он с какого-то момента (ну примерно с этого) начал постоянно с кем-то крутить, не просто круизить, а такие короткие романчики заводить, более личностные.
Я тоже не понял что за намек.
У Пруста же столько всего. Вообще у него много одержимых любовью героев, может, это имеется в виду.
А Эрик в конце 1963/начале 1964 почувствовал, что Руди идет своей дорогой, и забил тревогу, и сам стал его обожать и ловить (((((
Руди не то что пошел - он попер, и ловить его было - все равно что поезд ловить за последний вагон. А Эрик же еще болеть начал.
Мир его приобрёл, а Россия потеряла(
Тейя жалко, сколько судеб поломали и что плохого сделал его ребёнок, что не разрешили заниматься балетом.
Спасибо, что делитесь)))
читаешь, и глаза на лоб лезут, и кажется, дальше некуда уже лезть, и тут хопа! - Руди еще что-нибудь отмочил, а масштабы-то растут с каждым днем
Но вообще у меня родилась такая теория, что, может, они еще в Питере составили такой типа план: жениться на иностранках, чтобы иметь возможность выступать и на Западе, и в СССР. Может, у них даже пример был какой-то перед глазами. И как раз перед отъездом Рудика в Париж Тейя начал окучивать Нурейни, а Рудик наверняка не просто так охмурял Клару. И вот вроде как Тейя следовал их плану, только отложил свой отъезд на два года, но через эти два года он уже не значил для Руди ничего.
ИМХО, для артиста (не только в балете) нужна определенная смелость и уверенность в своих силах, чтобы предстать перед публикой в неожиданном амплуа. Зная, что публика будет вфоке, и возможно не примет, что вместо ожидаемого "принца" ей показывают "нищего".
Можно кучу веселых драбблов написать на эту тему
Бггг ) Марго жрет попкорн, сидит в первых рядах, пользуется положением первой подружайки и консультанта в выборе мальчегга на ночь. И чтобы попасть в койку к Руди, надо получить ее одобрямс.
а такие короткие романчики заводить, более личностные.
Эх...
и ловить его было - все равно что поезд ловить за последний вагон. А Эрик же еще болеть начал.
ШЕКСПИРОВСКИЕ СТРАСТИ
жениться на иностранках, чтобы иметь возможность выступать и на Западе, и в СССР.
Несомненно, такой план у них хотя бы обсуждался на уровне "вот хорошо бы...". Но я не знаю, в реальности, наличие жены-иностранки действительно дало бы мужу-советскому подданному возможность свободно путешествовать по миру?
Вот и я не знаю. Я думаю потом пошарить в их окружении, не было ли прецедента, на который они ориентировались.
у каваны именно в этом моменте проступает свой ярко выраженный хэдканон, как и у других биографов нуреева (солуэй мне все же более близка). ее, чувствуется, не слабо так подбешивает эрик. если вдруг вам интересно, могу аргументировать с цитатами.
но конечно, я с удовольствием выслушаю вашу точку зрения, потому что поговорить об этой парочке всегда интересно )
еще вопрос. будете ли вы пересказывать последние тяжелые главы? уход эрика, уход руди? у меня близко нет кинка на подобное. но по личным причинам очень затрагивает, как уходят люди после продолжительной неизлечимой болезни. именно тогда, когда в курсе. а руди и эрик были в курсе. и это огромная значительная часть их стори.
будете ли вы пересказывать последние тяжелые главы?
Нет, точно нет, это не для моих нервов совсем, особенно смерть Руди, она какая-то совершенно неестественная; все время не оставляло странное ощущение, что он как бы не должен был умирать, что произошло нечто особенно ужасное.
И вообще, я планирую этот пересказ довести где-то до 1977 года, ибо дальше ангст начинает нарастать в геометрической прогрессии.
я б ему по-мещански семью пожелала. и ведь он пытался несколько раз. после расставания с эриком там были как минимум две попытки в отношения с красивыми послушными молчелами. другое дело, что эрика ему никто заменить так никогда и не смог.
А в нем, кмк, еще оставалось дофига нерастраченного гения, он бы еще мог сделать великие вещи, открыть еще больше звезд уровня Сильвии Гиллем и Роберто Болле, поставить еще не один спектакль на уровне последней "Баядерки", поднять с колен еще не одну труппу помимо парижской, но...
Да, конечно, хотелось бы ему и простого человеческого счастья, если это вообще возможно для людей такого масштаба. Это только мое мнение, но он, кажется, сам запретил себе любовь после Эрика - потому что это было слишком мучительно, а главное, мешало танцу. Любовь, конечно, ему отомстила Кеннетом Гревом, но опять-таки, проживи он подольше и со здоровьем получше, может, и нашел бы человека, который бы его искренне любил и чьи чувства он бы не стал отталкивать.