В этом выпуске: Руди танцует о себе и об Эрике; "Раймонда" в Сполето; Эрик и Рудольф пытаются жить и работать вместе (спойлер - какабычна); украденная "Сильфида" и Линн Сеймур в качестве злой разлучницы.читать дальше- Рудольф сделал хореографию нового полонеза и мазурки для ЛО в Ковент-Гардене и еще всякое по мелочи. Как будто и не он бунтовал против замшелых традиций Кировского - теперь он провозглашал: "Советский балет - самый лучший!" и не позволял никому ничего менять.
- Гейбл и Аня Линдси репетировали The flames of Paris для гала и решили добавить эффектный подъем. Рудольф немедленно это засек: "А что это вы делаете, а?" Аня: "Но Руди, это только для гала!" - "ИСЧЕЗНИ!"
- У Аштона тем временем появился новый любимец - Энтони Доуэлл. Вообще-то на Доуэлла первый обратил внимание Эрик, сказал Рудольфу, а тот - Нинетт де Валуа. Доуэлл, в свои 22 года, был полной противоположностью Руди - мягкий, лиричный - и гораздо больше подходил стилю Аштона.
- Аштон дал ему роль Оберона в своем новом балете "Сон в летнюю ночь", хотя на нее скорее подошел бы Руди. И все равно влияние Рудольфа ощущалось на всем балете: ведущая роль мужчины, "зеркальные" дуэты и т.д.
- Доуэлл к тому же слушался Аштона, а Рудольф спорил с ним, иногда в ущерб себе. Аштон предложил ему роль Кола в La Folle de mal gardee, а Руди от нее отказался, потому что во втором акте ему нечего было танцевать. Аштон, в свою очередь, отказался что-либо менять.
- Вообще, отношения у них подпортились, и после МиА Аштон не создал для него ни одной роли.
- Кеннет Макмиллан, который в принципе недолюбливал Руди, все -таки кое-что создал для него, но очень странное. Например, па-де-труа в балете, основанном на 144 сонете Шекспира:
На радость и печаль, по воле рока,
Два друга, две любви владеют мной:
Мужчина светлокудрый, светлоокий
И женщина, в чьих взорах мрак ночной.
Намек не очень тонкий, конечно, а выглядело все как самое натуральное лямур де труа - с Линн Сеймур и Кристофером Гейблом.
Записи на Ютьюбе нет, есть только маленькая фоточка с репетиции:
- Демонстрировалась не только бисексуальность, но и соперничество. Макмиллан знал, что Руди особенно нервничал из-за того, что у Гейбла с Сеймур сложилось партнерство (эта пара была единственным альтернативным кастом для МиА). А плюс еще соревнование между Гейблом и Рудольфом. Те, кто не знал подоплеку, наслаждались танцем, а кто знал - наслаждались вдвойне. (Что-то меня этот Макмиллан заинтересовал, так изящно потроллить Руди не каждый умел.)
- Гейбл хорошо сработался с Макмилланом, а Руди нет, поэтому на репетициях (да и потом на сцене) Гейбл его затмевал. Притом Гейбл был вежливый няша, а Руди, какабычна, не сдерживал своих fuck и shit. Однако, по словам очевидцев, несмотря на это, сексуальное напряжение между ними росло на глазах. Рудольф практически в открытую заигрывал с Гейблом. Линн Сеймур как-то потерялась между ними. "Тут были только два великолепных красавца, которые соревновались в чем-то. В контроле, художественной выразительности, власти друг над другом. Это па-де-труа превратилось в па-де-де, и очень эротичное".
- Апрель и май 1964 Рудольф и Марго провели в Австралии. Оба очень уставали, выступая каждый вечер, даже Руди утратил свое обычное вдохновение, а возвращал его любимым способом: приводил себя в ярость перед каждым выступлением.
- Окружающие восхищались тем, как Марго на это реагировала: просто подходила к нему и говорила: "Хватит", но было видно, что это ее дополнительно изматывает.
- Марго продолжала скучать по Тито, надеясь, что ее день рождения они встретят в Майами, но Тито избирался в панамский парламент и (якобы) не мог прервать кампанию.
- Она утешалась тем, что потом приедет в Панаму, в их новый дом, но когда приехала, то выяснилось, что у Тито совсем нет на нее времени. И она вернулась в Европу - танцевать дальше.
- Наконец-то Марго признала тот факт, что с ее браком все кончено. Зная, что они с Рудольфом будут танцевать в Риме, она попросила Тито приехать туда, чтобы обсудить развод. Но ему опять было на все наплевать.
- Впрочем, как и Руди. Пока Марго сидела в отеле, вызванивая Тито, он ходил смотреть город. Он считал, что это не его дело, как и Джоан Шринг. Единственный, кто принимал близко к сердцу печали Марго, - это Кейт Мани.
- Из Рима они поехали в Бат, где должны были показывать новый дуэт Макмиллана на ежегодном фестивале Иегуди Менухина. Макмиллан и его дизайнер Барри Кей пригласили всех на ужин, но Марго, в каком-то странном состоянии, вместо этого пошла гулять по городу с Кейтом. Она была почти в истерике и постоянно вспоминала какого-то друга, которого застрелили, при этом все время говорила: "Это не должно повториться".
- На следующий день в 10 вечера они все сидели в ресторане, как вдруг к Марго подошел официант и что-то ей прошептал (он ей сказал, что ей нужно срочно вернуться в отель). Все за столом почувствовали, как изменилась атмосфера, особенно Руди, который был похож на животное, учуявшее опасность: "Его ноздри раздувались".
- Пресса ждала снаружи и прямо-таки набросилась на них. В отеле Francis их ждала Диана Менухин, вся перепуганная, но не говорила, отчего. Джоан, видя, что папарацци пытаются снять вместе Марго и Руди, тоже еще ничего не зная, но своим собственным нюхом чуя, как нужно поступить, сказала ему, чтобы он ушел к себе в номер. "Хоть раз он сделал то, о чем его просили". И вот теперь Марго сообщили, что случилось: в Тито стреляли, он тяжело ранен.
- Официально говорилось, и Марго это всегда повторяла, что покушение было политическим, но на самом деле оно было совершено из ревности: Тито трахал жену своего товарища по партии. Одна из пуль застряла у него в позвоночнике.
- Марго отреагировала криком, истерикой и бросилась бежать по коридору - очень не свойственная ей реакция. Кто-то послал за Руди, и он нашел в ее пустом бальном зале, свернувшейся в кресле. Пока он ее обнимал, Джоан звонила брату Тито в Панаму. (Моя героиня номер два после Клары Сент - это Джоан.) Оказалось, что Тито вне опасности, и Марго сказала, что будет танцевать на следующий вечер, как запланировано.
- Наутро отель осаждала пресса. Марго могла проскользнуть через черный ход к своей машине, но сама решила пойти под руку с Кейтом, вслед за Руди и Джоан, на репетицию, под вспышки фотокамер. Руди, так же, как и все, был потрясен тем, как она превратилась в обычную себя - улыбчивую и беззаботную, но в то же время считал это неприемлемым. С его точки зрения, она не должна была выставляться перед фотографами, не должна была танцевать. Ему это мешало сосредоточиться на балете.
- Этот дуэт был создан Макмилланом специально для фестиваля, и аккомпанировал сам Менухин.
- Затем Марго оставила Руди танцевать па-де-де из "Сильфиды" с неподготовленной Сеймур и улетела в Панаму.
- 17 июня она привезла Тито на реабилитацию в Лондон, а сама выступала с Руди в Друри-Лейн и репетировала с ним "Раймонду".
- Оба они уже исполняли облегченную версию третьего акта во время мирового турне, но Рудольф очень хотел поставить весь балет, пока он еще помнил хореографию Кировского.
- Аштон был против "этого старья", и Рудольф вызвался поставить балет со вспомогательной гастрольной труппой Ковент-Гардена на июльском фестивале в Сполето. Чего он не знал - так это того, что администрация театра существенно урезала бюджет.
- Только приехав в Италию, он увидел декорации Бени Монтрезора - и охуел. Они состояли из одних только прозрачных занавесок. И таким образом, все внимание публики будет приковано к танцорам - молодым и неопытным, а значит, успех балета зависел только от Марго.
- И вообще, весь смысл "Раймонды" для Рудольфа заключался в главной женской роли; и только тут он понял, какой груз ложился на плечи Марго.
- Но у Тито случился кризис, и ей пришлось лететь в Лондон, а Рудольфу думать, как спасать балет. Кавана не пишет, зато Солуэй пишет, насколько по-человечески он повел себя в данных условиях: Марго даже колебалась, лететь или не лететь, а он просто однозначно отправил ее в Лондон.
- Марго заменила Дорин Уэллс, которая была не так плоха, но совсем не понимала инструкций Рудольфа; он как мог дрессировал остальной каст, но когда Аштон приехал в Сполето, он все равно был шокирован днищенским уровнем исполнения труппы.
- Рудольф, конечно, постоянно пребывал в состоянии "вне себя", однажды швырнул Джоан в голову туфлю, но сильно промазал, а она только отмахнулась от него и сказала: "Прекрати!"
- Тем не менее премьера прошла хоть и не с успехом, но все же и не с позором. Рудольф, конечно, доволен не был. После премьеры он приехал на ужин на виллу Джан Карло Менотти и обнаружил 1) что сесть негде 2) что нужно стоять в очереди за хавкой к буфетам 3) все равно все уже сожрано. И тогда "он сделал то, чего от него ждали", - схватил бокал с вином и швырнул в стену, после чего ушел. Какое-то время в городе говорили только об этом. (Я считаю, еще слабо выступил, очень уж уставший был.)
- Но Тито чудом выжил, Марго вернулась на последнее представление и сказала, что поедет с труппой в Ливан. К тому времени она поняла, что Тито навсегда останется парализованным, а значит, потребуется много денег, а значит, нужно танцевать.
- И она выступила в Сполето так, что все ахнули и сказали, что "это какой-то другой балет".
- На следующий день Кейт Мани заметил, что Руди впервые позволил себе слабую улыбку.
Кавана про гастроли в Ливане ничего не пишет, а у Солуэй очень забавно: как Джоан и Марго буквально запирали Руди в номере, чтобы он не ходил круизить: слишком много было советских кораблей на рейде, и они боялись, что его таки похитят. Но ему так хотелось на блядки, что даже извечный страх перед КГБ не срабатывал, он ныл: "Нет, они этого не сделают, не сделают".
- В октябре 1964 года Гослинги ездили в Питер и в обстановке шпионского романа обменялись подарками с Пушкиными. Они передали шубу для матери Руди и все прочее, а Руди потом узнал сумку Ксении, в которую та положила шоколад и какие-то ноты, которые он просил. Узнав о его просьбе в последний момент, Пушкины всю ночь от руки копировали эти ноты.
- Из Питера Гослинги отправились в Вену, чтобы встретиться там с Рудольфом.
- Несмотря на сопротивление Советов, он ставил там в Государственной опере ЛО.
- Он прибыл 31 августа 1964 года, втайне от прессы, а поскольку Вена находилась близко от границы с ГДР, к нему приставили полицейскую охрану, которая совершенно не понадобилась.
- В Вену его привела потребность в независимости и то, что он называл инстинктом самосохранения. "Я уже не доверял Королевскому балету свою карьеру".
- В начале апреля 1964 года он получил письмо от жены голливудского продюсера Джина Луиса, которому он, возможно, плакался в 1963 году на то, что у него нет возможности жить и работать с Эриком. Тогда же эта пара загорелась идеей, что они с Эриком могут создать в Лос-Анджелесе независимую труппу и школу, а теперь Мэгги Луис сообщала, что уже и деньги на это нашла - приезжай и делай.
- Возможно, в 1963 Рудольф бы на это повелся, но не теперь. Теперь он это счел слишком дилетантским для себя. Его больше не устраивал Лондон, но он знал, что ему нужна солидная постоянная труппа.
- Перед Рудольфом стояла проблема - как влиться в труппу и в то же время самому развиваться как артисту. И снова он решил, что нечего ждать, когда другие люди дадут ему шанс. Он взял инициативу на себя и стал возрождать классический балет, которому его учили в Питере.
- После "Баядерки" и "Раймонды" он хотел ставить ЛО, но Аштон был против. В Ковент-Гардене уже была своя версия ЛО, и Аштон по-прежнему считал, что Рудольф не в состоянии справиться с целым балетом. "Раймонду" он даже не стал включать в расписание основной труппы.
- Создать яркого верибельного героя из персонажа, который в первом акте, по словам Рудольфа, "35 минут сидит на жопе, а потом вдруг решает прогуляться" (но как он сидел! Как Руди прекрасно сидел на своей прекрасной жопе в версии Ковент-Гардена 1963 года! Короны только на голове не хватало), а потом не делает ничего, только выступает партнером Одетты/Одиллии - задача, казалось бы, непосильная, но только не для Рудольфа.
- Естественно, его версия была сосредоточена не на Королеве Лебедей, а на нем самом.
- Он начал работу над ЛО еще в Сполето, с дизайнером Нико Георгиадисом - "массивным греком с лицом фараона". Георгиадис имел отличное архитектурное образование и просвещал Рудольфа во время их длительных прогулок вдоль памятников итальянской архитектуры.
- Георгиадис тоже был за реформу классики, но когда он начал работать непосредственно над ЛО, он с удивлением обнаружил в Руди настоящего консерватора - никакого лишнего авангардизма, все должно быть как в 19 веке.
- В Ковент-Гардене ничего не хотели и слышать об еще одной переработке ЛО, но как раз в это время с Рудольфом связались представители Венской оперы и предложили ему полную свободу действий, в том числе и неограниченный бюджет.
- Риска для Венского театра особого не было - у них был очень бедный репертуар, и народ пошел бы на что угодно, пусть даже это будет чистая самореклама Нуреева.
- С одной стороны, Рудольфу еще многому мог поучиться в Венском театре в плане хореографии, чисто техническим вещам, но с другой там было все очень запущено. В первую очередь - труппа, испорченная профсоюзами и пожизненными контрактами. Рудольф обнаружил, что танцоры "уродливые, ленивые и толстые", и прямо так им об этом и говорил.
- Здесь Рудольф создал прецедент, от которого потом никогда не отступал: поломал всю иерархию и выдвинул на главные роли молодых и перспективных.
- На репетиции кордебалета он заметил 23-летнего Михаэля Биркмайера, у которого был очень хороший учитель (тот же, что и у Виолетты Верди). Хотя его техника была много выше, чем у его коллег, его держали пятым лебедем в третьем ряду, и он уже хотел вообще уходить из труппы, как вдруг Рудольф.
- Кавана об этом почему-то не пишет, а Солуэй пишет, что Рудольф конкретно на него запал и постоянно делал ему непристойные предложения. Тот факт, что Михаэль был абсолютно гетеросексуален, его не столько разочаровывал, сколько раззадоривал ("Ну Майки, ты же не узнаешь, пока не попробуешь"). Рудольф не оставлял своих попыток никогда вообще, даже когда им обоим было по пятьдесят и больше.
С фотками опять почему-то проблема, вот что нашлось:
читать дальше
- "Я хочу уйти из этой труппы", - пожаловался он Рудольфу при первом разговоре. "Ты не уйдешь, - сказал Руди. - Ты будешь танцевать в моем балете". Так он сделал из Биркмайера звезду.
- Он стал усиленно заниматься с ним, как и Эрик, который приехал помочь Руди, и Биркмайер впервые от них узнал, что техника - это еще не все, что за каждым движением должна быть история. "Отсюда начинается искусство".
- Изначально планировалось, что балет станет совместным проектом Нуреев-Брун, который потом Эрик поставит в Торонто. Он основывался на синтезе двух моделей: 1) Бурмейстера, 1953 г., которая впечатлила Эрика, когда он видел ее в исполнении театра Станиславского; 2) Джона Крэнко, в которой Рудольф танцевал в Штутгарте в мае 1964. В обеих Принц был центральной фигурой, и в обеих вместо советского хэппи-энда Зигфрид тонул в озере.
(Казалось бы, сбылась мечта двух идиотов жить и работать вместе, но как бы не так.)
- Все романтические герои Рудольфа были на самом деле Эриком (ахаха) с его мрачным датским характером. А Зигфрид, которого Клайв Барнс описал как "маниакально-депрессивного... Гамлета, который решил не быть", являлся бОльшим Эриком, чем все остальные.
- И балет в целом - история о недостижимой идеальной любви - похоже, воплощал их собственные отношения. По словам Эрика, "Белый Лебедь - это дух любви, который предупреждал его (принца)... что они не смогут быть вместе".
Из письма Эрика от 5 марта 1964 года:
"Правильно будет признать, что любовь может существовать как нечто духовное, идеальное, из чего следует, что быть счастливым можно, лишь забыв или попытавшись забыть наши голод и жажду".
- Он считал, что две противоположности нельзя объединить, и фатальная ошибка Зигфрида заключается в том, что он вообразил, будто нашел "одновременно и чистую любовь, и сексуальную, в одном и том же человеке".
- Рудольф, который, по собственному признанию, был "верным и неверным, хорошим и плохим", также рассматривал дилемму Зигфрида как свою собственную "творческую проблему". По словам Хорста Хеглера, то был "конфликт между телом и душой, Одеттой и Одиллией, между Востоком и Западом, между чистотой Кировской традиции и более простыми удовольствиями западного балетного мира". (Как по мне, так очень невнятно).
- Также это касалось и двойственности его сексуальной ориентации. Принц у Руди, возможно, проявлял свою гомосексуальность в том, что не хотел жениться, очень вяло танцевал с невестами. Во время мазурки первого акта все в паре, а он один.
- В этом контексте вполне правильно было добавить соло Принца в первом акте, как сделал Рудольф, медленное, подчеркивающее его печаль и одиночество, а также осуществляющее переход от придворного веселья к лебединому безумию.
- Когда Руди ввел это соло в постановке Ковент-Гардена, оно Эрику не понравилось, но теперь он пришел в восторг. "Он увидел, что это работает, изображает характер принца - мрачный, меланхоличный, - делает его уникальным".
- Их влияние друг на друга заходило и дальше: сами па в вариации, которые Руди позаимствовал, не меняя, у Пушкина, он отточил в стиле Эрика.
- Но дальнейшие нововведения Рудольфа Эрик принял в штыки. Особенно жизнерадостное соло во втором акте, которое, по его мнению, сбивало все настроение. По словам Хорста Хеглера, Рудольф нуждался в своем Дягилеве, которому он бы доверял и который бы направил его талант в нужное русло. Эрик мог бы сыграть эту роль для него, но он был слишком вспыльчив и слишком вовлечен эмоционально. Они без конца спорили, пока Эрик не сказал, что с него хватит. "Делай что хочешь, я уезжаю".
- Потом он поставил ЛО в Канаде без Рудольфа, а тот его обвинял в плагиате, но, конечно, это была неправда. Эрик в чистом виде позаимствовал только соло в первом акте, над которым они работали вместе в Вене, а дальше пошли его любимые инцестуальные мотивы, к которым Руди не имел никакого отношения.
- Марго тоже не пришла в восторг от того, что ей придется танцевать в том, что Dancing Times окрестил "Балет под названием Зигфрид". В какой-то момент Марго тоже его послала, и пришлось вызывать Джоан Шринг. Она, правда, не парилась и считала, что зря ее беспокоят: они с Марго договорятся и сами.
- Рудольфу удалось ее угомонить, но тут начал бунтовать оркестр. Рудольф принялся угрожать им, что бросит постановку, а они сказали: "Вперед и с песней". Только вмешательство высшего начальства разрулило конфликт.
- Премьера тем не менее стала настоящим триумфом, занавес поднимали 89 раз, и это число до сих пор в "Книге рекордов Гиннесса". Уже даже без Руди и Марго эта постановка еще долго делала кассу театру.
- Рудольф потом сам признал, что там многое нуждается в улучшении, но главной цели он достиг - все всем доказал.
- Однако в Лондоне, когда Рудольф танцевал в Ковент-Гардене их версию ЛО, она от этого стала заметно хуже: критики отмечали, что теперь Рудольф словно один на сцене, и на Одетту ему плевать.
- А тут Эрик ставил "Сильфиду" в Торонто, и Рудольфу, естественно, очень хотелось в ней выступить, хотя никто его об этом не просил.
- Так же, как Зигфрид и Альбрехт, Джеймс - романтический мистик-герой, который влюбился в потустороннюю женщину. В исполнении Эрика, как говорили, он был больше сильфидой, чем сама сильфида, но у Руди было свое видение героя - более жизнерадостного, юного, импульсивного, что помогало простить его предательство. Ну то есть как Альбрехт, только Джеймс.
- И Рудольф воспользовался отдыхом после операции по удалению миндалин, чтобы полететь в Торонто.
- Для Эрика лучшей сильфидой была Карла Фраччи, но тогда она была занята, и по рекомендации Руди Эрик пригласил Линн Сеймур.
- Руди ее обожал, но Эрик ее невзлюбил, возможно, как раз поэтому, а возможно, потому, что она была слишком земной. Линн: "Эрику я вообще не нравилась, но причин расстраиваться не было. К счастью, Руди был здесь и поднимал мне настроение".
- Когда они куда-то выходили втроем, атмосфера была нервная и натянутая, и однажды это достигло апогея.
- Кулстори: они пошли в ресторан, куда Руди внезапно не пустили, потому что он был без галстука. Тот, естественно, пришел в ярость и принялся тыкать метрдотеля мордой в свои дорогие меха с криком: "Если это не подходит для твоего ресторана, тогда ничего не подойдет!" - а потом побежал по улице и начал швырять снежки в окна.
- Эрик, в свою очередь, взбешенный поведением Руди, пошел по улице в противоположную сторону, а Линн, как дура, осталась стоять на морозе перед рестораном.
- Руди не стал догонять Эрика, прошли те времена, вскоре он вернулся за Линн, и они пошли обратно в отель. По пути им попалась заснеженная парковка, и он сказал: "Ты умеешь делать снежных ангелов?" Так они барахтались на снегу, дурачились, кидались снежками в небо и т.д, в общем, веселились как дети.
- Их "дружба", как Линн писала матери, все росла. "Мы стали чем-то вроде фан-клуба друг для друга". Рудольф расхваливал ее репортерам. У них было много общего: поздний старт, не совсем подходящее для балета тело, над которым приходилось много работать, и проч.
- Эрик на нее едва обращал внимание, зато Руди с ней много занимался. Она потом утверждала, что не прям во всем с ним соглашалась, что у нее "были свои принципы". Но может, это и правда было так, Руди как раз любил тех, кто с ним спорил.
- И с каждым днем росло его желание самому танцевать в этом балете. Так что никто не удивился, когда Эрик после премьеры вдруг заявил, что у него проблемы с коленом. Все в труппе были уверены, что это уловка, дабы дать возможность Рудольфу танцевать.
- На втором спектакле, однако, Джеймса исполнял канадец Эрл Краул из второго состава. А когда директор театра Селла Франка и Бетти Олифант пинялись обсуждать, кем еще можно заменить Эрика, тот их перебил: "Как насчет Рудика? Он знает роль".
- Хотя Руди сам прихрамывал, поскользнувшись на льду, и вообще ему предстояло выучить балет за два дня, - Рудольф таки отжег. Публика в обмороке, критики в экстазе.
- Но Эрик в экстаз не пришел отнюдь (Вот я этого не понимаю - сам пропустил его, и сам же потом бесился. Или он ожидал, что Руди опозорится?)
- Он смотрел спектакль из-за кулис "с тоской на лице", по словам Олифант, а потом прошел за сцену, прекратив даже притворяться хромым. Проталкиваясь через толпу обожателей Руди возле его гримерки, Эрик внезапно вышел из себя и попытался разбить камеру какого-то репортера.
- Рудольф зато был в прекрасном настроении. Усталый, с голосом еще тихим после операции, он сидел развалясь в халате, вежливо отвечая на вопросы журналистов.
- Его спросили, действительно ли он пришел на помощь другу, и Руди ответил: "Щас я вам скажу, как это было. Мистер Брун с самого начала просил меня об этом, потому что очень тяжело одновременно ставить балет и танцевать в нем. И он спросил, могу ли я приехать и выступить на премьере. И я сказал: конечно да. Я сам оплачу дорогу и сразу же приеду".
- На следующий день Эрик чудесным образом выздоровел и, танцуя с Лоис Смит, дал "лучшее представление в своей жизни", заборов Руди по вызовам (25:19 в его пользу) и доказав себе, что он все еще "неоспоримый мастер бурнонвильского стиля".
- Но опять-таки, критикам больше понравился страстный Нуреев, чем холодный Брун.
- К тому же у него с Линн была химия, а Эрика с его партнершей нет.
- Линн действительно нравилась Руди как женщина, и он потом признавался ей, что и правда тогда к ней подъезжал, а она, по ее словам, "была так наивна, что не понимала этого". Однако сохранились кадры любительской съемки в гримерке, в которых видно, что она понимала немножко больше, чем ничего. Она заходит в переполненную комнату, наклоняется к Руди и целует его в губы, да так, что ему требуется секунда или две, чтобы прийти в себя. Руди с хихиканьем шлепает ее по заднице, а она ерошит его волосы, пока он ест ее глазами. (Могу сказать, что в "Жизель" 1979 года химия между ними по-прежнему бешеная; в 1 акте мне казалось, что он ее прямо там, на скамейке и оприходует.)
- Он звал ее Лиличка; вполне возможно, что она напоминала ему Мению.
- Дж. Паркинсон: "Он ее обожал, особенно ее бунтарство... Она была еще тот нонкомоформист... Он был с ней по-настоящему нежен".
- Линн Сеймур также стала музой для Кеннета Макмиллана, и он сделал для нее "Ромео и Джульетту"Но о "Ромео и Джульетте", а также многом другом - в следующей раз, оставайтесь на нашей волне.
@темы:
книги,
Rudolf Nureyev,
Julie Kavanagh,
Erik fucking Bruhn
-
-
13.09.2017 в 20:57а это был бы поворот ))
- Наконец-то Марго признала тот факт, что с ее браком все кончено. Зная, что они с Рудольфом будут танцевать в Риме, она попросила Тито приехать туда, чтобы обсудить развод.
Эх, на пару месяцев не успела...
Марго отреагировала криком, истерикой и бросилась бежать по коридору - очень не свойственная ей реакция. Кто-то послал за Руди, и он нашел в ее пустом бальном зале, свернувшейся в кресле.
Руди, кстати, в критических ситуация внезапно умеет вести себя как человек. Так же было со смертью эриковой мамы.
После премьеры он приехал на ужин на виллу Джан Карло Менотти и обнаружил 1) что сесть негде 2) что нужно стоять в очереди за хавкой к буфетам 3) все равно все уже сожрано. И тогда "он сделал то, чего от него ждали", - схватил бокал с вином и швырнул в стену, после чего ушел. Какое-то время в городе говорили только об этом. (Я считаю, еще слабо выступил, очень уж уставший был.)
Да уж, бедняжка так устал, что не было сил превратить этот дом в дымящийся кратер (
как Джоан и Марго буквально запирали Руди в номере, чтобы он не ходил круизить: слишком много было советских кораблей на рейде, и они боялись, что его таки похитят.
Даже поебаццо не дают, бабы заперли на ключ, плак.
в которую та положила шоколад и какие-то ноты, которые он просил. Узнав о его просьбе в последний момент, Пушкины всю ночь от руки копировали эти ноты.
А шоколад зачем? "Вкус детства"?
- Естественно, его версия была сосредоточена не на Королеве Лебедей, а на нем самом.
Кто б сумневался.
- Все романтические герои Рудольфа были на самом деле Эриком (ахаха) с его мрачным датским характером. А Зигфрид, которого Клайв Барнс описал как "маниакально-депрессивного... Гамлета, который решил не быть", являлся бОльшим Эриком, чем все остальные.
Не понял. Это как?
Принц у Руди, возможно, проявлял свою гомосексуальность в том, что не хотел жениться, очень вяло танцевал с невестами. Во время мазурки первого акта все в паре, а он один.
Бггг.
Эрик мог бы сыграть эту роль для него, но он был слишком вспыльчив и слишком вовлечен эмоционально. Они без конца спорили, пока Эрик не сказал, что с него хватит. "Делай что хочешь, я уезжаю".
- Потом он поставил ЛО в Канаде без Рудольфа, а тот его обвинял в плагиате, но, конечно, это была неправда. Эрик в чистом виде позаимствовал только соло в первом акте, над которым они работали вместе в Вене, а дальше пошли его любимые инцестуальные мотивы, к которым Руди не имел никакого отношения.
Т.е. в 1964 году отношения были уже настолько дерганые, что даже возможность жить одним домом не прельстила обоих настолько, чтобы не сраться (
- Так же, как Зигфрид и Альбрехт, Джеймс - романтический мистик-герой, который влюбился в потустороннюю женщину. В исполнении Эрика, как говорили, он был больше сильфидой, чем сама сильфида, но у Руди было свое видение героя - более жизнерадостного, юного, импульсивного, что помогало простить его предательство. Ну то есть как Альбрехт, только Джеймс.
Сильфида-Эрик )))
- И с каждым днем росло его желание самому танцевать в этом балете. Так что никто не удивился, когда Эрик после премьеры вдруг заявил, что у него проблемы с коленом. Все в труппе были уверены, что это уловка, дабы дать возможность Рудольфу танцевать.
- Но Эрик в экстаз не пришел отнюдь (Вот я этого не понимаю - сам пропустил его, и сам же потом бесился. Или он ожидал, что Руди опозорится?)
- Он смотрел спектакль из-за кулис "с тоской на лице", по словам Олифант, а потом прошел за сцену, прекратив даже притворяться хромым. Проталкиваясь через толпу обожателей Руди возле его гримерки, Эрик внезапно вышел из себя и попытался разбить камеру какого-то репортера.
Да уж, непонятные мотивы. Не оплакивай капусту, в огород пустив козла. Но что-то же им двигало! Прям загадка.
- На следующий день Эрик чудесным образом выздоровел и, танцуя с Лоис Смит, дал "лучшее представление в своей жизни", заборов Руди по вызовам (25:19 в его пользу) и доказав себе, что он все еще "неоспоримый мастер бурнонвильского стиля".
Так обиделся, что это его подстегнуло. Как подстегивало Марго.
Руди с хихиканьем шлепает ее по заднице, а она ерошит его волосы, пока он ест ее глазами. (Могу сказать, что в "Жизель" 1979 года химия между ними по-прежнему бешеная; в 1 акте мне казалось, что он ее прямо там, на скамейке и оприходует.)
О, а где такое видео?
-
-
13.09.2017 в 21:53Да, я на это тоже обратила внимание. Отлично понимал, когда шутки кончаются.
А шоколад зачем? "Вкус детства"?
Так это ж старая советская традиция, мне мама до сих пор передает. Шоколад же был дефицитом.
Не понял. Это как?
Ну он Эрика играл на сцене каждый раз. Его Альбрехт - это был Эрик, а уж Зигфрид - и подавно. Я бы не додумалась сама, хотя это же очевидно.
Т.е. в 1964 году отношения были уже настолько дерганые, что даже возможность жить одним домом не прельстила обоих настолько, чтобы не сраться (
Ну тут как раз не было ничего нового. Когда они не срались? А репетиции в Каннах помнишь? Хотя бы с ножами друг за другом не гонялись, наоборот, у них в этом плане чуть поцивилизованней стало. Просто не могли, ну никак, ужиться. Старались-старались, и не могли. Поначалу еще верили в то, что это как-то возможно, Эрик не очень верил, но Руди его убеждал силой своей страсти, а тут уже видно, что и оба не верят. Но и расстаться тогда еще тоже не могли.
Это все грустно очень на самом деле.
Сильфида-Эрик )))
Сильфида и есть )))
Но что-то же им двигало! Прям загадка.
Тень Штутгарта тут какая-то. Как тогда: "Окей, танцуй за меня в гала", с совершенно спокойным видом, так что окружающие ничего не заподозрили, а потом такой взрыв. Но опять же, тут уже потише, тут без взрыва обошлось. Зубами поскрипел, только и всего.
Так обиделся, что это его подстегнуло. Как подстегивало Марго.
Вот всегда бы так. Но уже здоровья не было.
О, а где такое видео?
То, которое Кавана описывает, - не знаю, боюсь, только в архивах, а "Жизель" с Нуреевым-Сеймур есть полностью на Ютубе. Но оно не очень. Оба уже не торт, 1979 год, только ради этой их химии и есть смысл смотреть.
-
-
13.09.2017 в 23:08Но у Руди-то шоколада теперь - хоть фабрику покупай. Но для Ксении и ко наверное в это не верилось. Боялись, что ребенок там голодает на галерах ((
Ну он Эрика играл на сцене каждый раз. Его Альбрехт - это был Эрик, а уж Зигфрид - и подавно. Я бы не додумалась сама, хотя это же очевидно.
Прикольно. Я тоже б не додумался. В смысле, он пытается копировать этих персонажей Эрика? Эти "Эрика как я его вижу"?
Поначалу еще верили в то, что это как-то возможно, Эрик не очень верил, но Руди его убеждал силой своей страсти, а тут уже видно, что и оба не верят. Но и расстаться тогда еще тоже не могли.Это все грустно очень на самом деле.
Ууууууу
Сильфида и есть )))
А Руди, значиццо, как обаяшка Джеймс ловит эту Сильфиду
Зубами поскрипел, только и всего.
Может, разновидность мазохизма? ((
Оба уже не торт, 1979 год, только ради этой их химии и есть смысл смотреть.
Особенно Марго, просто банально в силу возраста (
-
-
14.09.2017 в 07:25И убивает ее нахуй
Может, разновидность мазохизма?
Не знаю, еще не разобралась в этом. Надо не только Кавану читать, Грюна еще хотя бы.
Особенно Марго, просто банально в силу возраста
Да там не Марго, там Сеймур, я же про нее говорю: youtu.be/7Ui2KPFm3t8
-
-
14.09.2017 в 11:05Как архитипичненько-то!
Не знаю, еще не разобралась в этом. Надо не только Кавану читать, Грюна еще хотя бы.
Грюна я тож заказалЪ на той неделе и он ко мне тоже едет
там Сеймур
А.
А это не она, случаем?
-
-
14.09.2017 в 11:57Нет, это Синтия Грегори из АБТ.
А с Линн он вот:
-
-
14.09.2017 в 13:01Какой Руди хорошенький на этой фотке.а у Линн модная прическа а ля Бабетта ))
-
-
14.09.2017 в 13:42-
-
14.09.2017 в 14:44-
-
14.09.2017 в 14:57-
-
14.09.2017 в 15:04