Bichen went where? Bichen went THERE.
В этом выпуске: наконец-то письмо Руди; Рудольф укрощает Эрика, а Марго укрощает Рудольфа; первые гастроли в США; Руди в высшем обществе (спойлер: какабычна); разница между пиздой и пиздюшкой.
читать дальше- У Рудольфа в декабре 1962 года были запланированы три выступления в Чикагском American Ballet Theatre. Его категорически не устроил уровень труппы, и он постоянно ругался с ее художественным руководителем Люсией Чейз. Кроме того, было плохо организовано паблисити (в "Чикаго трибьн" его назвали Рудольфом Дугласом), а из-за ужасного холода в театре одно представление пришлось отменить. Все это не улучшало его настроения.
- Но, по крайней мере на этот раз, - язвит Кавана, - Эрик сумел заставить себя выразить поддержку: "Мое дорогое прекрасное чудовище... Не расстраивайся из-за дурацкой бюрократии и глупых людей. Сядь и расслабься, когда они тебя не понимают (choose to not understand you)... просто смотри на них до тех пор, пока они не изменят свое поведение".
- Рудольф танцевал в "Теме с вариациями" Баланчина, той вещи, которая его так восхитила в России, да еще и с той же балериной - Лупе Серрано. Эрик лично учил его этой роли, современной инкарнации принца Петипа из "СК", танцующего с бешеной скоростью.
- Но Руди решил, что в работе Баланчина все-таки не хватает оригинального адажио, а к тому же исполнял принца так, что Лупе Серрано сказала: "Это не тот Баланчин, которого я знала". Даже Мод Гослинг сказала, увидев любительскую запись, что получилась фигня.
- Руди провел несколько дней с Эриком в Нью-Йорке и вернулся в Лондон.
- Эрику в это время поступили два предложения: вновь вернуться в Австралию весной, а еще - от Баланчина. Что бы он ни принял, это означало, что они будут танцевать на разных концах света.
- Susse Wold считала, что так оно для Эрика и лучше, хотя он сам этого не признавал. "Если вы испытываете страх и тревогу перед близостью, то легче любить на расстоянии. Вы лишаетесь ежедневной рутины".
- Дальше Кавана критикует "трубадурские" штампы в письмах Эрика, считая их неискренними: "...мечтая о том, что мои мечты, или наши мечты, однажды воплотятся в жизнь... Я словно под заклятием... Я испытываю голод и жажду по тебе каждый день..."
- Из писем Руди сохранились только два, недописанные и неотправленные, среди корреспонденции Эрика и прочей макулатуры, в чемоданчике, в квартире Гослингов. Вот одно из них (оба без даты), с сохранением пунктуации; орфографию, точнее ее отсутствие, я не пыталась передавать:
"Мой дорогой и единственный Человек в мире Я говорил с тобой только утром и до сих пор не могу перестать думать о тебе. Я полностью потерян и одинок и нет никакого удовлетворения. Я определенно (нрзб) от жизни как раз то, что заслуживаю. (пиздюлей?) Наша ситуация возможно... трудная и для тебя нелегко (нрзб). Я все еще надеюсь, что для нас существует способ быть вместе и даже работать. Мне так нужно видеть тебя, чувствовать тебя, смотреть... Ты суть и средоточие всего моего мира возьми мою жизнь если хочешь ты так дорог мне. Я не (знаю?) что еще предложить тебе. У меня очень странное настроение не знаю почему может из-за твоего грустного голоса или музыки или после спектакля (нрзб). Я наверное всегда мечтаю"
- Видимо, Рудольф как-то упомянул о неотправленном письме во время телефонного разговора, и Эрик в письме от 17 января 1963 года попросил его присылать все - "пусть безумное или истерическое" (сам-то не стеснялся).
"Мы не должны ничего скрывать друг от друга... Дорогой, я люблю тебя, не только как идеал или прекрасную идею, но я люблю в тебе все, чем ты являешься... Я рад, что мы не такие, как "нормальные" люди, которые и не сильные, и не слабые (то ли дело мы, два ебаната). Приближается нечто еще более прекрасное, хотя также нас ждут и страдания, давай мы разделим это между собой. Давай все встретим вместе, давай не будем оставаться в одиночестве... Я нашел (обрел) тебя, и надеюсь, что ты нашел меня тоже".
- Они были схожи в своем одиночестве, но если Руди склонялся к романтической меланхолии, то Эрику было свойственно темное и суицидальное отсутствие мотивации.
- Эрик как раз пребывал в подобном настроении - "принять бы таблетки и больше не думать, не мечтать", - когда Рудольф позвонил ему 26 января. Сперва Эрику полегчало, но потом он вернулся к своим сомнениям:
"Каждый день, когда я пишу тебе или читаю твои письма, полные любви, но также и печали, и порой мне вдруг кажется, что это и есть наше будущее, наша совместная жизнь; вечно мы сидим, пишем о нашей любви, нашем одиночестве и страданиях, изливая все свои чувства на бумагу... чтобы дотянуться друг до друга, находясь на разных концах земли. В последнее время мы нечасто были вместе, а в будущем, похоже, еще меньше. Единственный раз, когда мы долго были вместе, это в Лондоне в прошлом году, но я сомневаюсь что мы были счастливы. Это нечем оправдать, ни моей травмой, ни смертью моей тети, ни даже смертью моей матери позднее, нечем оправдать также и наши амбиции. Мы проявляли мало внимания (уважения) друг к другу в это время, и позднее тоже. Однако мы думали, что много работаем, и это было так - в своих эгоистических интересах, которые нам обоим так свойственны. И однако мы думали, что заслуживаем счастья... но ни один из нас его не заслуживал, и теперь мы сидим на разных концах света и страдаем от этого, и наша любовь, наши отчаянные мечты о встрече на несколько лихорадочных дней, сейчас и потом, чтобы мы могли забыть друг у друга в объятиях о наших ноющих ногах и мышцах, забыть шум зрительного зала, наши обязанности, наше собственное стремление оставаться на высоте, наши жадные амбиции в общественной жизни. Да, мой дорогой, мы действительно много работали для этого, и мы заслужили все, что получаем, потому что работали для этого (Эрик, какой ты нудный), но мой дорогой, мы не заслуживаем счастья... Я так и вижу тебя или меня... мы будем вечно сидеть так далеко друг от друга и мечтать о своей любви, не имея ее рядом с собой, это неестественно, наша любовь не может так развиваться, только наши мечты о любви и счастье будут расти... О мой дорогой, нет ничего неправдивого, ненастоящего в моей любви и желании тебя, они так велики, что уничтожают меня, потому что я могу выразить только на бумаге. Если нам нужно отвлечься, мы можем выйти на улицу и найти пару часов любви, но я боюсь, что для меня слишком поздно, потому что я знаю, как сильно люблю тебя, и ничто не сможет это возместить или заменить, вот моя самая большая беда. Дорогой, помоги мне найти путь, я не смогу это сделать один, я не так силен, можем мы это сделать вместе? Или наши амбиции ко всему остальному сделают нас несчастными. Мой дорогой, как еще сказать, что я люблю тебя, ты знаешь, что люблю, помоги, пожалуйста, люблю, Эрик".
("мы можем выйти на улицу и найти пару часов любви" - однозначно отношения на тот момент были открытыми, только Эрик ныл, что это не для него)
- Но через несколько дней, иронизирует Кавана, Эрик вынырнул из своего отчаяния и продолжал так, как будто этого "длинного и честного письма" никогда не писал, - считать часы до их встречи и верить в совместное будущее, несмотря даже на перспективу работать у Баланчина.
- Эрик приехал в Лондон 6 февраля, поселился в арендованной квартире Рудольфа, с нетерпением ожидая, когда увидит все новинки Королевского балета.
- Как мы помним, Рудольф мечтал на Западе работать с известными хореографами, но в этом ему пока не особенно везло. В январе он исполнил Этеокла в "Антигоне" Джона Крэнко, и это было его первой возможностью попробовать себя в новом стиле. Первый блин вышел комом, но Руди не особенно расстроился, сочтя, что это все равно был полезный опыт.
- Через две недели он вернулся к своим принцам, в "ЛО" с Марго, впервые в Лондоне. Критики, с одной стороны, не очень приняли его нововведения в хореографии, но зато им очень понравился "новый Нуреев, английский Нуреев".
- Это сказывалось влияние Марго, которое выражалось в большем контроле, отточенности, скромности, продуманности выступления.
- Она явно повлияла на него своим умением выразить многое мельчайшими жестами, нюансами. Взаимопонимание между ними в ЛО достигло пика, как писал Александр Бланд, они даже спинами друг друга чувствовали.
- Годом ранее Клайв Бернс писал, что Рудольфа надо бы объездить, не сломав его, и вот Марго сделала это, как horse whisperer. Ту же власть над Руди имел и Пушкин.
- Марго сама считала, что это произошло благодаря разнице в возрасте и положении: будь она более молодой, она не смогла бы иметь с ним дело.
- Однако не всегда у нее получалось с ним справиться, и народ порой был в шоке от того, как он с ней обращался. Все считали, что она это терпит "из мазохизма влюбленной женщины", либо просто смирясь с тем фактом, что у энергетики Руди, заставляющей ее танцевать лучше, чем в молодости, есть свои побочные эффекты.
- Балерина Анна Сейнсбери: "Мы видели, что она не берет это в голову. Найдя того, кто давал ей так много, она могла смеяться надо всем остальным".
- Кроме того, Марго вообще была очень пассивна в отношениях с мужчинами. Тито обращался с ней плохо, и она предпочитала этого как бы не замечать, но еще до Тито она 8 лет была влюблена в Констана Ламбера, дирижера и композитора, который приобщал ее к искусству вне мира балета.
- Ламбер ей постоянно изменял, а она это игнорировала, так же как и измены Тито. А Тито, в отличие от Ламбера, и в целом был мудак.
- Точно так же она не обращала внимания на выходки Руди, в крайнем случае выходила из комнаты.
- Мод Гослинг: "Он (Руди) всегда говорил, что у нее мужской ум. За это он ее и уважал".
- Кеннет Макмиллан терпеть не мог Руди за его звезданутость и создал для него Diversions - довольно неожиданный бессюжетный балет. В нем Рудольф впервые должен был танцевать _вместе_ с Королевским балетом, а не использовать его как подтанцовку.
- А поскольку это был один из первых его опытов в современном танце, Руди чувствовал себя особенно неуверенно, рвал парики и костюмы, всячески бесился на репетициях.
- И хотя с новой техникой он справился, все равно выглядел аутсайдером со своей героико-романтической манерой, которая никуда не делась.
- Но, к счастью, через месяц (т.е. в марте) ставили "Маргариту и Армана", где Руди свою индивидуальность как раз не надо было прятать. Там вся хореография была построена на его кошачьей пластике и романтичности.
- За это Рудольф даже изволил признать Аштона "кем-то вроде гения".
- И тем не менее Руди все равно во все влезал и все менял. Это Аштон еще мог стерпеть, но он не мог смотреть на то, как Руди обращается с Марго, хотя ей явно было пофиг.
- Раньше она всегда слушалась Аштона, а теперь - только Рудольфа, за ним оставалось последнее слово.
- Дальше идет сцена на генеральной репетиции, описанная у Солуэй, и Кавана ничего к ней не добавляет (когда Руди рвал костюмы и рубашки, бил кого-то стеком, швырял Марго по сцене, и все это на глазах у прессы).
- Де Валуа и этому нашла объяснение: "В СССР фраки носят только официанты, и ему это показалось оскорблением".
- Сесил Битон, делавший костюмы для МиА, вдохновлялся фильмом 1937 г. "Камелия" с Гретой Гарбо, а Руди его смотрел еще в Питере, и уже тогда ему не понравилось, как одет Роберт Тейлор, игравший Армана. Этот стиль совершенно не соответствовал байроническому стилю Рудольфа. Ну, и опять же фрак линию бедер укорачивает. (Я только не пойму, в чем рубашка битоновская провинилась. Она-то как раз байроническая.)
- Однако эта публичная истерика только подогрела общий интерес к МиА. Премьера состоялась 12 марта 1963 г.
- Был риск в том, чтобы показывать людям эту довольно старомодную историю, однако столько страсти было в исполнении, что это вдохнуло в нее новую жизнь.
- На премьере были королева-мать и принцесса Маргарет. Успех, естессно, был огромный, 21 вызов.
- Критики, как обычно, бухтели: "Чем будет этот балет без этих двух звезд?" На что другие возражали: "А что есть "Призрак розы" без Нижинского и Карсавиной?"
- Но в следующем аштоновском балете, который ставили через 2 недели, Руди снова пришлось давить свою индивидуальность. Этот балет, созданный в 1946 году, "Симфонические вариации", был хореографическим манифестом Аштона, - и очень английским. И это был как раз тот тип современного классицизма, который Руди обожал, Баланчин по-английски.
- Новый стиль опять давался Рудольфу с трудом; к тому же в секстете танцоров он должен был стать одним из многих, воплощать единство. Для него это была проблема.
- Собственно, Аштон создавал этот балет для Марго, его особенности были ее особенностями, и весь стиль труппы сформировался вокруг них.
- И Рудольфу удалось подхватить, отразить тот почти религиозный экстаз, который Марго излучала в этом балете, так что критики очень хвалили это их совместное сияние. Однако Аштону не понравилось, как они оба выделялись из секстета, и после единственного спектакля 1 апреля 1963 года он Рудольфа в этот балет больше не приглашал.
- А еще Руди беспокоило то, что он не знал, поедет ли с Ковент-Гарденом в весенне-летний тур по США. С 1949 года Королевский балет в США представлял Сол Юрок, который одновременно работал и с советскими артистами, в т.ч. из Кировского и Большого. Он возил в СССР Стравинского и Ван Клиберна, и даже Карибский кризис был ему не помеха.
- И конечно, Юрок боялся потерять свои советские контракты из-за Рудольфа. Он всегда лично выбирал, кто из труппы будет выступать в США, и намеревался оставить Руди за бортом, но тут на дыбы встала де Валуа. "Не будет Нуреева - не будет Королевского балета!"
- В результате в феврале Юроку пришлось лететь в СССР и отчитываться перед Фурцевой, и в КГБ этот разговор назвали "неприятным". В конце концов, по словам дирижера Владимира Ашкенази, который свалил из совка в июле 1963, сам Хрущев дал Юроку разрешение везти Нуреева в США.
- В итоге Ковент-Гарден начал свой сезон в Метрополитен Опера 17 апреля 1963 года без рекламы участников, без представления звезд: все были указаны в алфавитном порядке. А на открытии сезона партнером Марго в "СК" был Дэвид Блэр.
- Однако это Рудольфа все тут хотели видеть. Вообще-то, из-за отсутствия рекламы и забастовки газет, Ковент-Гарден впервые выступал перед такими пустыми залами, даже на Марго особо не ходили, однако слух о "новом Нижинском" ширился в массах.
- 25 апреля "Жизель" шла под холодный "а-ну-ка-покажите" прием зрителем в полупустом зале - до соло Рудольфа. И тут все, как обычно, охренели и начали орать - "да, орать", написали в "Геральд трибьюн", и орали полтора часа, пока не упал занавес.
- А критики его ругали, что шокировало Руди после такого приема публики. Ругали и постановку, и его лично, хотя были и позитивные отзывы. Особенно гадил Джон Мартин.
- Он писал, что Рудольф уничтожил всю силу Королевского балета, что тот для него - просто средство передвижения, и рано или поздно он оттуда свалит на более зеленые пастбища.
- Но хуже всего был его мерзкий сарказм: у Синей птицы, мол, грим Бориса Карлофа, Альбрехт - травести, и, самое мерзкое, он отрицал силу их дуэта с Марго: "Она как будто явилась на бал с жиголо".
- И снова попытки Мартина дисредитировать "интернационального гламурного мальчика" (из Уфы) ни к чему не привели. Юность, гламур и яркая индивидуальность - это были маркеры эпохи, воплотившиеся, например, в президенте США и его жене.
- Для Джеки Кеннеди дуэт Нуреев-Фонтейн стал одним из мощных эстетических переживаний за всю ее жизнь.
- На МиА был 41 вызов, и Джеки аплодировала так, что ладони буквально посинели, а потом попыталась пройти за кулисы, но на пути у нее встал Юрок.
- Миссис Кеннеди, однако, тоже была тот еще танк, и, несмотря на все ухищрения Юрока, несколькими днями позже частный самолет доставил Рудольфа, Марго, Аштона, Сомса и дирижера Джона Ланчбери в Белый дом - чайку попить.
- Джеки украсила Белый дом множеством произведений искусства, и ей было что показать гостям. Чай они пили в Овальном кабинете, а потом она их оставила, чтобы поискать мужа.
- Руди немедленно воспользовался случаем посидеть в президентском кресле. Надеюсь, он успел встать, прежде чем пришел Джон Кеннеди. Он приветствовал гостей со своим обычным шармом.
- Так началась дружба между Рудольфом и Джеки, которая длилась всю его жизнь.
- И вот Руди завращался в высшем свете, распробовал коктейли, придумал даже свой рецепт: порт (портвейн? портер?) с имбирным пивом, потом бренди, потом ром, потом Негрони.
- На приеме в Торонто, едва войдя в дверь, он тут же опрокинул три виски с пивом, а потом танцевал твист с Марго.
- В три часа ночи, сбежав от социалите в белых платьях, он двинулся в круизинг, забыв о том, что Торонто засыпает сразу после десяти вечера. Видели, как по пути в отель на Йонге-стрит он сделал серию гран жете, а на перекрестке с Роял-стрит пробежал по крышам автомобиля, которые притормозили, чтобы посмотреть на него.
- Одна из машин оказалась полицейской, и генеральный менеджер группы Майкл Вуд, поднятый с постели, потом вытаскивал Руди из участка.
- В Лос-Анджелесе Руди остановился у Руперта Аллана (брата Кристофера Аллана), который жил с кинопродюсером Фрэнком Маккарти. Дом у них был не очень уютный, но они постарались компенсировать это вечеринками с кинозвездами, которые устраивали в честь Рудольфа.
- Там Руди был счастлив познакомиться с Бетт Дэвис, единственной женщиной, которую он включил в свой пантеон звезд экрана (туда входиил также Монтгомери Клифт и Erich von Stroheim) (первый - точно бисексуал).
- Фред Астер не произвел на Руди впечатления, Руди толком и не знал, кто он такой.
- Зато сразу узнал Натали Вуд, которую видел в "Вестсайдской истории". Они сидели в углу, говорили по-русски, и кто-то из гостей высказал им по этому поводу свое "фе". Тогда они начали есть руками и швырять куриные кости на ковер.
- Тем же вечером там был Сесил Битон, с которым Руди в последний раз виделся на той самой скандальной генеральной репетиции. Можно было ожидать чего угодно, но подвыпивший Руди, наоборот, полез к нему обниматься и целоваться.
- Тогда же Рудольф много жаловался Битону на жизнь, и вот как раз Кавана, в отличие от Солуэй, приводит большую цитату непосредственно из Битона, а не пересказывает его своими словами. Говорится о том, что старый гомогей затем проследовал за Руди в его комнату, в которой тот в конце концов скрылся от толпы (интересно, зачем? Неужто надеялся, что что-то обломится?), а о чем не говорится, так это о том, что Руди жаловался на "холодность" Эрика. Вот просто ни слова ни о какой холодности, а только о том, что они не могут быть вместе из-за работы. Ну и вот это: "все меня ненавидят, да мне и наплевать".
- Судя по всему, Рудольф жаловался на то же голливудскому дизайнеру Джину Луису, и из этого родилась куча прожектов: от фильма для Руди (без танцев) до основания балетной труппы совместно с Марго или Эриком. Луис с женой приглашали его к себе в Малибу, но Рудольф рвался к Эрику, который ждал его в Париже.
- В свой последний день в США Руди снимался в Бруклинской телестудии, в "Диане и Актеоне" со Светланой Березовой.
- Проведя несколько дней в Париже, они с Эриком поехали на юг Франции в кабриолете Эрика.
- Люди в Сент-Тропе узнавали Рудольфа и бежали за машиной, выкрикивая его имя, а Эрика даже никто не замечал.
- У Рут Пейдж там была вилла, неподалеку от виллы Бриджит Бардо, и Руди планировал остановиться у нее на ночь, с утра позаниматься в ее студии, но дом подзатопило море, и спать им было негде, и они с Эриком поехали в Монте-Карло, т.к. Рудольф хотел скорее увидеть свой дом, который ему купили Марика Безобразова и ее муж.
- Рудольф познакомился с ними еще в Париже в июне 1961 года. Они помогли ему купить кинокамеру и всячески зазывали в гости в Монте-Карло. Так они подружились - тоже на всю жизнь.
- Возле моря все стоило очень дорого, поэтому они купили дом выше, в холмах, за 69000 долларов, с видом на залив Монако. ВМлла "Аркадия", встроенная в скалы Mount Agel, к километре от городка Ла Тюрби.
- В процессе перестроек вилла со временем стала напоминать Камелот.
- В это же время Рудольф обратился к мужу Нади Нериной: "Чарлик, Эрик сказал, что ты можешь мне помочь. Я такой бедный - вообще денег нет. Я хочу делать деньги. И налоги не платить!"
- Чарльз Гордон свел его с агентом Нади, Шандором Горлинским, который помог Руди основать его первый оффшор в Люксембурге.
- Руди и Марго также посоветовали избегать налогов в Англии, отсутствуя в ней с конца года по апрель.
- Думали, что Рудольф купил виллу в Монте-Карло с той же целью, но она вообще-то была во Французских Альпах.
- Гослинги, остановившиеся в отеле поблизости, пришли его навестить и застали одного (а Эрик где был?), поджаривающего котлету в камине, с розмарином, сорванным в саду. "Пойдемте, я покажу вам свой вид!" Вид и правда был шикарный, еще и с руинами дорической колонады.
- Но времени наслаждаться видом особенно не было: Рудольф, Марго и еще несколько танцоров из Ковент-Гардена отправились в мировое турне.
- Чуть раньше они с Эриком хотели сделать еще один звездный квартет, с Марго и Карлой Фраччи, и танцевать с ними по очереди, но Марго не пожелала ни делить Рудольфа с Карлой, ни танцевать с Эриком (злая).
- Тогда Рудольф попытался включить Эрика в их турне и попросил менеджера, австралийку Джоан Шринг, устроить это. Но она не смогла.
- Через день Руди пришел к ней с сумкой, полной неиспользованных авиабилетов, он думал, что их можно на что-то обменять. Когда она и тут сказала "нет", Руди швырнул билеты ей в лицо, наорал на нее и ударил. Она задалась вопросом, не будут ли ее тут бить каждый день.
- Джин была высокая, эффектная, бывшая модель, с лихим начесом, и в их дальнейших отношениях, по словам Каваны, скорее играла роль доминатрикс. "Ты здорово работаешь кнутом!" - похвалил ее Руди в конце тура и взял в личные ассистентки.
- Чтобы Руди хоть немного успокоить, устроили так, что Эрик летел с ними до Греции, их первой остановки, где он мог показать "Фестиваль цветов" и дуэт из "Сильфиды".
- Дальше рассказывается история про "пиздюшку", но с существенной поправкой. Оказывается, Рудольф обозвал Джоан просто пиздой, а "пиздюшка" - это было ласковое уменьшительное только для Марго. Хотя он и пиздой ее тоже называл, когда она не заслуживала ласки.
- Когда Эрик спросил Джоан, за что она удостоилась такого наименования, и услышал ответ (напомню, что Руди спросил ее, заказала ли она им с Эриком двухместный номер, а когда она сказала "нет" (потому что заказала им два двухместных), он и взбесился), - в общем, Эрика просто перекосило. У Джоан очень эмоциональный язык.
- Балетмейстер Роланд Хайнд несколько раз видел, как Рудольф выносил Марго за кулисы и буквально швырял на пол, на это он смотрел молча. Но когда он заметил, как она выбегает из гримерки, а Руди ей вслед устраивает какую-то "особенно грязную сцену" (к сожалению, без подробностей), он решил вмешаться. Она сказала: "Ой, я его не боюсь".
Дальше точно будет про их с Марго гипотетический роман, а еще про постановку "Баядерки" в Ковент-Гардене.
читать дальше- У Рудольфа в декабре 1962 года были запланированы три выступления в Чикагском American Ballet Theatre. Его категорически не устроил уровень труппы, и он постоянно ругался с ее художественным руководителем Люсией Чейз. Кроме того, было плохо организовано паблисити (в "Чикаго трибьн" его назвали Рудольфом Дугласом), а из-за ужасного холода в театре одно представление пришлось отменить. Все это не улучшало его настроения.
- Но, по крайней мере на этот раз, - язвит Кавана, - Эрик сумел заставить себя выразить поддержку: "Мое дорогое прекрасное чудовище... Не расстраивайся из-за дурацкой бюрократии и глупых людей. Сядь и расслабься, когда они тебя не понимают (choose to not understand you)... просто смотри на них до тех пор, пока они не изменят свое поведение".
- Рудольф танцевал в "Теме с вариациями" Баланчина, той вещи, которая его так восхитила в России, да еще и с той же балериной - Лупе Серрано. Эрик лично учил его этой роли, современной инкарнации принца Петипа из "СК", танцующего с бешеной скоростью.
- Но Руди решил, что в работе Баланчина все-таки не хватает оригинального адажио, а к тому же исполнял принца так, что Лупе Серрано сказала: "Это не тот Баланчин, которого я знала". Даже Мод Гослинг сказала, увидев любительскую запись, что получилась фигня.
- Руди провел несколько дней с Эриком в Нью-Йорке и вернулся в Лондон.
- Эрику в это время поступили два предложения: вновь вернуться в Австралию весной, а еще - от Баланчина. Что бы он ни принял, это означало, что они будут танцевать на разных концах света.
- Susse Wold считала, что так оно для Эрика и лучше, хотя он сам этого не признавал. "Если вы испытываете страх и тревогу перед близостью, то легче любить на расстоянии. Вы лишаетесь ежедневной рутины".
- Дальше Кавана критикует "трубадурские" штампы в письмах Эрика, считая их неискренними: "...мечтая о том, что мои мечты, или наши мечты, однажды воплотятся в жизнь... Я словно под заклятием... Я испытываю голод и жажду по тебе каждый день..."
- Из писем Руди сохранились только два, недописанные и неотправленные, среди корреспонденции Эрика и прочей макулатуры, в чемоданчике, в квартире Гослингов. Вот одно из них (оба без даты), с сохранением пунктуации; орфографию, точнее ее отсутствие, я не пыталась передавать:
"Мой дорогой и единственный Человек в мире Я говорил с тобой только утром и до сих пор не могу перестать думать о тебе. Я полностью потерян и одинок и нет никакого удовлетворения. Я определенно (нрзб) от жизни как раз то, что заслуживаю. (пиздюлей?) Наша ситуация возможно... трудная и для тебя нелегко (нрзб). Я все еще надеюсь, что для нас существует способ быть вместе и даже работать. Мне так нужно видеть тебя, чувствовать тебя, смотреть... Ты суть и средоточие всего моего мира возьми мою жизнь если хочешь ты так дорог мне. Я не (знаю?) что еще предложить тебе. У меня очень странное настроение не знаю почему может из-за твоего грустного голоса или музыки или после спектакля (нрзб). Я наверное всегда мечтаю"
- Видимо, Рудольф как-то упомянул о неотправленном письме во время телефонного разговора, и Эрик в письме от 17 января 1963 года попросил его присылать все - "пусть безумное или истерическое" (сам-то не стеснялся).
"Мы не должны ничего скрывать друг от друга... Дорогой, я люблю тебя, не только как идеал или прекрасную идею, но я люблю в тебе все, чем ты являешься... Я рад, что мы не такие, как "нормальные" люди, которые и не сильные, и не слабые (то ли дело мы, два ебаната). Приближается нечто еще более прекрасное, хотя также нас ждут и страдания, давай мы разделим это между собой. Давай все встретим вместе, давай не будем оставаться в одиночестве... Я нашел (обрел) тебя, и надеюсь, что ты нашел меня тоже".
- Они были схожи в своем одиночестве, но если Руди склонялся к романтической меланхолии, то Эрику было свойственно темное и суицидальное отсутствие мотивации.
- Эрик как раз пребывал в подобном настроении - "принять бы таблетки и больше не думать, не мечтать", - когда Рудольф позвонил ему 26 января. Сперва Эрику полегчало, но потом он вернулся к своим сомнениям:
"Каждый день, когда я пишу тебе или читаю твои письма, полные любви, но также и печали, и порой мне вдруг кажется, что это и есть наше будущее, наша совместная жизнь; вечно мы сидим, пишем о нашей любви, нашем одиночестве и страданиях, изливая все свои чувства на бумагу... чтобы дотянуться друг до друга, находясь на разных концах земли. В последнее время мы нечасто были вместе, а в будущем, похоже, еще меньше. Единственный раз, когда мы долго были вместе, это в Лондоне в прошлом году, но я сомневаюсь что мы были счастливы. Это нечем оправдать, ни моей травмой, ни смертью моей тети, ни даже смертью моей матери позднее, нечем оправдать также и наши амбиции. Мы проявляли мало внимания (уважения) друг к другу в это время, и позднее тоже. Однако мы думали, что много работаем, и это было так - в своих эгоистических интересах, которые нам обоим так свойственны. И однако мы думали, что заслуживаем счастья... но ни один из нас его не заслуживал, и теперь мы сидим на разных концах света и страдаем от этого, и наша любовь, наши отчаянные мечты о встрече на несколько лихорадочных дней, сейчас и потом, чтобы мы могли забыть друг у друга в объятиях о наших ноющих ногах и мышцах, забыть шум зрительного зала, наши обязанности, наше собственное стремление оставаться на высоте, наши жадные амбиции в общественной жизни. Да, мой дорогой, мы действительно много работали для этого, и мы заслужили все, что получаем, потому что работали для этого (Эрик, какой ты нудный), но мой дорогой, мы не заслуживаем счастья... Я так и вижу тебя или меня... мы будем вечно сидеть так далеко друг от друга и мечтать о своей любви, не имея ее рядом с собой, это неестественно, наша любовь не может так развиваться, только наши мечты о любви и счастье будут расти... О мой дорогой, нет ничего неправдивого, ненастоящего в моей любви и желании тебя, они так велики, что уничтожают меня, потому что я могу выразить только на бумаге. Если нам нужно отвлечься, мы можем выйти на улицу и найти пару часов любви, но я боюсь, что для меня слишком поздно, потому что я знаю, как сильно люблю тебя, и ничто не сможет это возместить или заменить, вот моя самая большая беда. Дорогой, помоги мне найти путь, я не смогу это сделать один, я не так силен, можем мы это сделать вместе? Или наши амбиции ко всему остальному сделают нас несчастными. Мой дорогой, как еще сказать, что я люблю тебя, ты знаешь, что люблю, помоги, пожалуйста, люблю, Эрик".
("мы можем выйти на улицу и найти пару часов любви" - однозначно отношения на тот момент были открытыми, только Эрик ныл, что это не для него)
- Но через несколько дней, иронизирует Кавана, Эрик вынырнул из своего отчаяния и продолжал так, как будто этого "длинного и честного письма" никогда не писал, - считать часы до их встречи и верить в совместное будущее, несмотря даже на перспективу работать у Баланчина.
- Эрик приехал в Лондон 6 февраля, поселился в арендованной квартире Рудольфа, с нетерпением ожидая, когда увидит все новинки Королевского балета.
- Как мы помним, Рудольф мечтал на Западе работать с известными хореографами, но в этом ему пока не особенно везло. В январе он исполнил Этеокла в "Антигоне" Джона Крэнко, и это было его первой возможностью попробовать себя в новом стиле. Первый блин вышел комом, но Руди не особенно расстроился, сочтя, что это все равно был полезный опыт.
- Через две недели он вернулся к своим принцам, в "ЛО" с Марго, впервые в Лондоне. Критики, с одной стороны, не очень приняли его нововведения в хореографии, но зато им очень понравился "новый Нуреев, английский Нуреев".
- Это сказывалось влияние Марго, которое выражалось в большем контроле, отточенности, скромности, продуманности выступления.
- Она явно повлияла на него своим умением выразить многое мельчайшими жестами, нюансами. Взаимопонимание между ними в ЛО достигло пика, как писал Александр Бланд, они даже спинами друг друга чувствовали.
- Годом ранее Клайв Бернс писал, что Рудольфа надо бы объездить, не сломав его, и вот Марго сделала это, как horse whisperer. Ту же власть над Руди имел и Пушкин.
- Марго сама считала, что это произошло благодаря разнице в возрасте и положении: будь она более молодой, она не смогла бы иметь с ним дело.
- Однако не всегда у нее получалось с ним справиться, и народ порой был в шоке от того, как он с ней обращался. Все считали, что она это терпит "из мазохизма влюбленной женщины", либо просто смирясь с тем фактом, что у энергетики Руди, заставляющей ее танцевать лучше, чем в молодости, есть свои побочные эффекты.
- Балерина Анна Сейнсбери: "Мы видели, что она не берет это в голову. Найдя того, кто давал ей так много, она могла смеяться надо всем остальным".
- Кроме того, Марго вообще была очень пассивна в отношениях с мужчинами. Тито обращался с ней плохо, и она предпочитала этого как бы не замечать, но еще до Тито она 8 лет была влюблена в Констана Ламбера, дирижера и композитора, который приобщал ее к искусству вне мира балета.
- Ламбер ей постоянно изменял, а она это игнорировала, так же как и измены Тито. А Тито, в отличие от Ламбера, и в целом был мудак.
- Точно так же она не обращала внимания на выходки Руди, в крайнем случае выходила из комнаты.
- Мод Гослинг: "Он (Руди) всегда говорил, что у нее мужской ум. За это он ее и уважал".
- Кеннет Макмиллан терпеть не мог Руди за его звезданутость и создал для него Diversions - довольно неожиданный бессюжетный балет. В нем Рудольф впервые должен был танцевать _вместе_ с Королевским балетом, а не использовать его как подтанцовку.
- А поскольку это был один из первых его опытов в современном танце, Руди чувствовал себя особенно неуверенно, рвал парики и костюмы, всячески бесился на репетициях.
- И хотя с новой техникой он справился, все равно выглядел аутсайдером со своей героико-романтической манерой, которая никуда не делась.
- Но, к счастью, через месяц (т.е. в марте) ставили "Маргариту и Армана", где Руди свою индивидуальность как раз не надо было прятать. Там вся хореография была построена на его кошачьей пластике и романтичности.
- За это Рудольф даже изволил признать Аштона "кем-то вроде гения".
- И тем не менее Руди все равно во все влезал и все менял. Это Аштон еще мог стерпеть, но он не мог смотреть на то, как Руди обращается с Марго, хотя ей явно было пофиг.
- Раньше она всегда слушалась Аштона, а теперь - только Рудольфа, за ним оставалось последнее слово.
- Дальше идет сцена на генеральной репетиции, описанная у Солуэй, и Кавана ничего к ней не добавляет (когда Руди рвал костюмы и рубашки, бил кого-то стеком, швырял Марго по сцене, и все это на глазах у прессы).
- Де Валуа и этому нашла объяснение: "В СССР фраки носят только официанты, и ему это показалось оскорблением".
- Сесил Битон, делавший костюмы для МиА, вдохновлялся фильмом 1937 г. "Камелия" с Гретой Гарбо, а Руди его смотрел еще в Питере, и уже тогда ему не понравилось, как одет Роберт Тейлор, игравший Армана. Этот стиль совершенно не соответствовал байроническому стилю Рудольфа. Ну, и опять же фрак линию бедер укорачивает. (Я только не пойму, в чем рубашка битоновская провинилась. Она-то как раз байроническая.)
- Однако эта публичная истерика только подогрела общий интерес к МиА. Премьера состоялась 12 марта 1963 г.
- Был риск в том, чтобы показывать людям эту довольно старомодную историю, однако столько страсти было в исполнении, что это вдохнуло в нее новую жизнь.
- На премьере были королева-мать и принцесса Маргарет. Успех, естессно, был огромный, 21 вызов.
- Критики, как обычно, бухтели: "Чем будет этот балет без этих двух звезд?" На что другие возражали: "А что есть "Призрак розы" без Нижинского и Карсавиной?"
- Но в следующем аштоновском балете, который ставили через 2 недели, Руди снова пришлось давить свою индивидуальность. Этот балет, созданный в 1946 году, "Симфонические вариации", был хореографическим манифестом Аштона, - и очень английским. И это был как раз тот тип современного классицизма, который Руди обожал, Баланчин по-английски.
- Новый стиль опять давался Рудольфу с трудом; к тому же в секстете танцоров он должен был стать одним из многих, воплощать единство. Для него это была проблема.
- Собственно, Аштон создавал этот балет для Марго, его особенности были ее особенностями, и весь стиль труппы сформировался вокруг них.
- И Рудольфу удалось подхватить, отразить тот почти религиозный экстаз, который Марго излучала в этом балете, так что критики очень хвалили это их совместное сияние. Однако Аштону не понравилось, как они оба выделялись из секстета, и после единственного спектакля 1 апреля 1963 года он Рудольфа в этот балет больше не приглашал.
- А еще Руди беспокоило то, что он не знал, поедет ли с Ковент-Гарденом в весенне-летний тур по США. С 1949 года Королевский балет в США представлял Сол Юрок, который одновременно работал и с советскими артистами, в т.ч. из Кировского и Большого. Он возил в СССР Стравинского и Ван Клиберна, и даже Карибский кризис был ему не помеха.
- И конечно, Юрок боялся потерять свои советские контракты из-за Рудольфа. Он всегда лично выбирал, кто из труппы будет выступать в США, и намеревался оставить Руди за бортом, но тут на дыбы встала де Валуа. "Не будет Нуреева - не будет Королевского балета!"
- В результате в феврале Юроку пришлось лететь в СССР и отчитываться перед Фурцевой, и в КГБ этот разговор назвали "неприятным". В конце концов, по словам дирижера Владимира Ашкенази, который свалил из совка в июле 1963, сам Хрущев дал Юроку разрешение везти Нуреева в США.
- В итоге Ковент-Гарден начал свой сезон в Метрополитен Опера 17 апреля 1963 года без рекламы участников, без представления звезд: все были указаны в алфавитном порядке. А на открытии сезона партнером Марго в "СК" был Дэвид Блэр.
- Однако это Рудольфа все тут хотели видеть. Вообще-то, из-за отсутствия рекламы и забастовки газет, Ковент-Гарден впервые выступал перед такими пустыми залами, даже на Марго особо не ходили, однако слух о "новом Нижинском" ширился в массах.
- 25 апреля "Жизель" шла под холодный "а-ну-ка-покажите" прием зрителем в полупустом зале - до соло Рудольфа. И тут все, как обычно, охренели и начали орать - "да, орать", написали в "Геральд трибьюн", и орали полтора часа, пока не упал занавес.
- А критики его ругали, что шокировало Руди после такого приема публики. Ругали и постановку, и его лично, хотя были и позитивные отзывы. Особенно гадил Джон Мартин.
- Он писал, что Рудольф уничтожил всю силу Королевского балета, что тот для него - просто средство передвижения, и рано или поздно он оттуда свалит на более зеленые пастбища.
- Но хуже всего был его мерзкий сарказм: у Синей птицы, мол, грим Бориса Карлофа, Альбрехт - травести, и, самое мерзкое, он отрицал силу их дуэта с Марго: "Она как будто явилась на бал с жиголо".
- И снова попытки Мартина дисредитировать "интернационального гламурного мальчика" (из Уфы) ни к чему не привели. Юность, гламур и яркая индивидуальность - это были маркеры эпохи, воплотившиеся, например, в президенте США и его жене.
- Для Джеки Кеннеди дуэт Нуреев-Фонтейн стал одним из мощных эстетических переживаний за всю ее жизнь.
- На МиА был 41 вызов, и Джеки аплодировала так, что ладони буквально посинели, а потом попыталась пройти за кулисы, но на пути у нее встал Юрок.
- Миссис Кеннеди, однако, тоже была тот еще танк, и, несмотря на все ухищрения Юрока, несколькими днями позже частный самолет доставил Рудольфа, Марго, Аштона, Сомса и дирижера Джона Ланчбери в Белый дом - чайку попить.
- Джеки украсила Белый дом множеством произведений искусства, и ей было что показать гостям. Чай они пили в Овальном кабинете, а потом она их оставила, чтобы поискать мужа.
- Руди немедленно воспользовался случаем посидеть в президентском кресле. Надеюсь, он успел встать, прежде чем пришел Джон Кеннеди. Он приветствовал гостей со своим обычным шармом.
- Так началась дружба между Рудольфом и Джеки, которая длилась всю его жизнь.
- И вот Руди завращался в высшем свете, распробовал коктейли, придумал даже свой рецепт: порт (портвейн? портер?) с имбирным пивом, потом бренди, потом ром, потом Негрони.
- На приеме в Торонто, едва войдя в дверь, он тут же опрокинул три виски с пивом, а потом танцевал твист с Марго.
- В три часа ночи, сбежав от социалите в белых платьях, он двинулся в круизинг, забыв о том, что Торонто засыпает сразу после десяти вечера. Видели, как по пути в отель на Йонге-стрит он сделал серию гран жете, а на перекрестке с Роял-стрит пробежал по крышам автомобиля, которые притормозили, чтобы посмотреть на него.
- Одна из машин оказалась полицейской, и генеральный менеджер группы Майкл Вуд, поднятый с постели, потом вытаскивал Руди из участка.
- В Лос-Анджелесе Руди остановился у Руперта Аллана (брата Кристофера Аллана), который жил с кинопродюсером Фрэнком Маккарти. Дом у них был не очень уютный, но они постарались компенсировать это вечеринками с кинозвездами, которые устраивали в честь Рудольфа.
- Там Руди был счастлив познакомиться с Бетт Дэвис, единственной женщиной, которую он включил в свой пантеон звезд экрана (туда входиил также Монтгомери Клифт и Erich von Stroheim) (первый - точно бисексуал).
- Фред Астер не произвел на Руди впечатления, Руди толком и не знал, кто он такой.
- Зато сразу узнал Натали Вуд, которую видел в "Вестсайдской истории". Они сидели в углу, говорили по-русски, и кто-то из гостей высказал им по этому поводу свое "фе". Тогда они начали есть руками и швырять куриные кости на ковер.
- Тем же вечером там был Сесил Битон, с которым Руди в последний раз виделся на той самой скандальной генеральной репетиции. Можно было ожидать чего угодно, но подвыпивший Руди, наоборот, полез к нему обниматься и целоваться.
- Тогда же Рудольф много жаловался Битону на жизнь, и вот как раз Кавана, в отличие от Солуэй, приводит большую цитату непосредственно из Битона, а не пересказывает его своими словами. Говорится о том, что старый гомогей затем проследовал за Руди в его комнату, в которой тот в конце концов скрылся от толпы (интересно, зачем? Неужто надеялся, что что-то обломится?), а о чем не говорится, так это о том, что Руди жаловался на "холодность" Эрика. Вот просто ни слова ни о какой холодности, а только о том, что они не могут быть вместе из-за работы. Ну и вот это: "все меня ненавидят, да мне и наплевать".
- Судя по всему, Рудольф жаловался на то же голливудскому дизайнеру Джину Луису, и из этого родилась куча прожектов: от фильма для Руди (без танцев) до основания балетной труппы совместно с Марго или Эриком. Луис с женой приглашали его к себе в Малибу, но Рудольф рвался к Эрику, который ждал его в Париже.
- В свой последний день в США Руди снимался в Бруклинской телестудии, в "Диане и Актеоне" со Светланой Березовой.
- Проведя несколько дней в Париже, они с Эриком поехали на юг Франции в кабриолете Эрика.
- Люди в Сент-Тропе узнавали Рудольфа и бежали за машиной, выкрикивая его имя, а Эрика даже никто не замечал.
- У Рут Пейдж там была вилла, неподалеку от виллы Бриджит Бардо, и Руди планировал остановиться у нее на ночь, с утра позаниматься в ее студии, но дом подзатопило море, и спать им было негде, и они с Эриком поехали в Монте-Карло, т.к. Рудольф хотел скорее увидеть свой дом, который ему купили Марика Безобразова и ее муж.
- Рудольф познакомился с ними еще в Париже в июне 1961 года. Они помогли ему купить кинокамеру и всячески зазывали в гости в Монте-Карло. Так они подружились - тоже на всю жизнь.
- Возле моря все стоило очень дорого, поэтому они купили дом выше, в холмах, за 69000 долларов, с видом на залив Монако. ВМлла "Аркадия", встроенная в скалы Mount Agel, к километре от городка Ла Тюрби.
- В процессе перестроек вилла со временем стала напоминать Камелот.
- В это же время Рудольф обратился к мужу Нади Нериной: "Чарлик, Эрик сказал, что ты можешь мне помочь. Я такой бедный - вообще денег нет. Я хочу делать деньги. И налоги не платить!"
- Чарльз Гордон свел его с агентом Нади, Шандором Горлинским, который помог Руди основать его первый оффшор в Люксембурге.
- Руди и Марго также посоветовали избегать налогов в Англии, отсутствуя в ней с конца года по апрель.
- Думали, что Рудольф купил виллу в Монте-Карло с той же целью, но она вообще-то была во Французских Альпах.
- Гослинги, остановившиеся в отеле поблизости, пришли его навестить и застали одного (а Эрик где был?), поджаривающего котлету в камине, с розмарином, сорванным в саду. "Пойдемте, я покажу вам свой вид!" Вид и правда был шикарный, еще и с руинами дорической колонады.
- Но времени наслаждаться видом особенно не было: Рудольф, Марго и еще несколько танцоров из Ковент-Гардена отправились в мировое турне.
- Чуть раньше они с Эриком хотели сделать еще один звездный квартет, с Марго и Карлой Фраччи, и танцевать с ними по очереди, но Марго не пожелала ни делить Рудольфа с Карлой, ни танцевать с Эриком (злая).
- Тогда Рудольф попытался включить Эрика в их турне и попросил менеджера, австралийку Джоан Шринг, устроить это. Но она не смогла.
- Через день Руди пришел к ней с сумкой, полной неиспользованных авиабилетов, он думал, что их можно на что-то обменять. Когда она и тут сказала "нет", Руди швырнул билеты ей в лицо, наорал на нее и ударил. Она задалась вопросом, не будут ли ее тут бить каждый день.
- Джин была высокая, эффектная, бывшая модель, с лихим начесом, и в их дальнейших отношениях, по словам Каваны, скорее играла роль доминатрикс. "Ты здорово работаешь кнутом!" - похвалил ее Руди в конце тура и взял в личные ассистентки.
- Чтобы Руди хоть немного успокоить, устроили так, что Эрик летел с ними до Греции, их первой остановки, где он мог показать "Фестиваль цветов" и дуэт из "Сильфиды".
- Дальше рассказывается история про "пиздюшку", но с существенной поправкой. Оказывается, Рудольф обозвал Джоан просто пиздой, а "пиздюшка" - это было ласковое уменьшительное только для Марго. Хотя он и пиздой ее тоже называл, когда она не заслуживала ласки.
- Когда Эрик спросил Джоан, за что она удостоилась такого наименования, и услышал ответ (напомню, что Руди спросил ее, заказала ли она им с Эриком двухместный номер, а когда она сказала "нет" (потому что заказала им два двухместных), он и взбесился), - в общем, Эрика просто перекосило. У Джоан очень эмоциональный язык.
- Балетмейстер Роланд Хайнд несколько раз видел, как Рудольф выносил Марго за кулисы и буквально швырял на пол, на это он смотрел молча. Но когда он заметил, как она выбегает из гримерки, а Руди ей вслед устраивает какую-то "особенно грязную сцену" (к сожалению, без подробностей), он решил вмешаться. Она сказала: "Ой, я его не боюсь".
Дальше точно будет про их с Марго гипотетический роман, а еще про постановку "Баядерки" в Ковент-Гардене.
@темы: книги, Rudolf Nureyev, Julie Kavanagh, Erik fucking Bruhn
"Мое дорогое прекрасное чудовище... Не расстраивайся из-за дурацкой бюрократии и глупых людей.
Он его так и называет? Мы снова с Паулем угадали в фанфике! Люблю таки моменты транслирования в фанон ))))
вернуться в Австралию весной, а еще - от Баланчина. Что бы он ни принял, это означало, что они будут танцевать на разных концах света.
Вот да...
Я словно под заклятием... Я испытываю голод и жажду по тебе каждый день..."- Видимо, Рудольф как-то упомянул о неотправленном письме во время телефонного разговора, и Эрик в письме от 17 января 1963 года попросил его присылать все - "пусть безумное или истерическое" (сам-то не стеснялся).
О, письма Руди )
Но вообще да, в их переписке сплошь мутные потоки сознания "люблю-нимагу - нам не быть вместе - жду встречи - жыстокий мир и работа - пагибаю"
Но так трогательно, все равно )))
("мы можем выйти на улицу и найти пару часов любви" - однозначно отношения на тот момент были открытыми, только Эрик ныл, что это не для него)
Интересно. Выходит, все однозначно была договоренность об отрытых отношениях на время разлук, Руди пользуется на всю катушку, а Эрик, как порядочный муж, хочет только Рудольфа и стадает.
- Однако не всегда у нее получалось с ним справиться, и народ порой был в шоке от того, как он с ней обращался. Все считали, что она это терпит "из мазохизма влюбленной женщины", либо просто смирясь с тем фактом, что у энергетики Руди, заставляющей ее танцевать лучше, чем в молодости, есть свои побочные эффекты.
Мне кажется, тут все в комлексе. И сметающая усё энергетика Руди.
Обожаю эту сцену))
- 25 апреля "Жизель" шла под холодный "а-ну-ка-покажите" прием зрителем в полупустом зале - до соло Рудольфа. И тут все, как обычно, охренели и начали орать - "да, орать", написали в "Геральд трибьюн", и орали полтора часа, пока не упал занавес.
мимими
- И вот Руди завращался в высшем свете, распробовал коктейли, придумал даже свой рецепт: порт (портвейн? портер?) с имбирным пивом, потом бренди, потом ром, потом Негрони.
- На приеме в Торонто, едва войдя в дверь, он тут же опрокинул три виски с пивом, а потом танцевал твист с Марго.
Вариация на тему "ёрш армейский обыкновенный"
А негрони упоминают уже неоднократно.
- Одна из машин оказалась полицейской, и генеральный менеджер группы Майкл Вуд, поднятый с постели, потом вытаскивал Руди из участка.
ыыыыы
- Тем же вечером там был Сесил Битон, с которым Руди в последний раз виделся на той самой скандальной генеральной репетиции. Можно было ожидать чего угодно, но подвыпивший Руди, наоборот, полез к нему обниматься и целоваться.Говорится о том, что старый гомогей затем проследовал за Руди в его комнату, в которой тот в конце концов скрылся от толпы (интересно, зачем? Неужто надеялся, что что-то обломится?), а о чем не говорится, так это о том, что Руди жаловался на "холодность" Эрика. Вот просто ни слова ни о какой холодности, а только о том, что они не могут быть вместе из-за работы. Ну и вот это: "все меня ненавидят, да мне и наплевать".
А вдруг и обломилось))) Хотя манерный Битон не во вкусе Руди
Проведя несколько дней в Париже, они с Эриком поехали на юг Франции в кабриолете Эрика.
- Люди в Сент-Тропе узнавали Рудольфа и бежали за машиной, выкрикивая его имя, а Эрика даже никто не замечал.
Кабриолет - выкупленный в Ш.?
Бедный Эрик (тм)
Бедняжка вынужден питаться подножным кормом (((
- Чуть раньше они с Эриком хотели сделать еще один звездный квартет, с Марго и Карлой Фраччи, и танцевать с ними по очереди, но Марго не пожелала ни делить Рудольфа с Карлой, ни танцевать с Эриком (злая).
выходит, конфликт с Эриком у Марго все же был
- Дальше рассказывается история про "пиздюшку", но с существенной поправкой. Оказывается, Рудольф обозвал Джоан просто пиздой, а "пиздюшка" - это было ласковое уменьшительное только для Марго. Хотя он и пиздой ее тоже называл, когда она не заслуживала ласки.
Руди в своем репертуаре))))
- Когда Эрик спросил Джоан, за что она удостоилась такого наименования, и услышал ответ (напомню, что Руди спросил ее, заказала ли она им с Эриком двухместный номер, а когда она сказала "нет" (потому что заказала им два двухместных), он и взбесился), - в общем, Эрика просто перекосило.
От чего перекосило Эрика?
Да, my dearest beautiful monster.
Но так трогательно, все равно )))
Дальше еще трогательней будет ) Коробки с салфетками уже можно закупать )
Эрик, как порядочный муж, хочет только Рудольфа и стадает
Он же и говорит: "это моя самая большая проблема".
А негрони упоминают уже неоднократно
Я негрони тоже люблю, только без всего остального
А вдруг и обломилось)))
Не, Руди столько не выпьет.
Кабриолет - выкупленный в Ш.?
Не сказано, но по идее да.
Бедный Эрик (тм)
Дальше будет еще беднее, и подозреваю, что потом еще хуже.
выходит, конфликт с Эриком у Марго все же был
Был, Кавана не раз упоминает, что они друг друга недолюбливали. Ну, понятно, на какой почве.
От чего перекосило Эрика?
От того, что Рудольф вот так демонстрировал их отношения, можно сказать, официальному лицу, аж скандал устроил. Это то, от чего его накрывало в Штутгарте, почему он не хотел, чтобы Руди в Австралию приезжал: он не выносил, когда их отношения обсуждали посторонние люди.
Мимиметр зашкаливает.
Я негрони тоже люблю, только без всего остального
Я вчера пил негрони - выбрал именно его, угадай почему.
он не выносил, когда их отношения обсуждали посторонние люди.
Понятно. А Руди надо радостно трепать на каждом углу и похваляться трофеем )
У Эрика, наверное, тоже зашкалил, когда ему Руди по телефону рассказал, как орал на всех в Чикаго и пездами обзывал, а то и бил. И Эрик такой умилялся: ах ты мой монстрик, уняня.
А Руди надо радостно трепать на каждом углу и похваляться трофеем )
Самое интересное, что потом все изменилось с точностью до наоборот. Руди замолчал как рыба, а Эрик принялся трепаться направо и налево, уже когда они расстались, и так до конца жизни и трепался, журналистам в том числе. Тосковал (
Насколько откровенно он трепался в последующие годы?
Но тогда непонятно, почему _вначале_ Эрика так травмировала устроенная Руди огласка. Если бы он был строго за сидение в шкафу, то не было бы десятков совместных фотосессий и совместного ведения хозяйства. Все было бы тайно. И вроде бы нет прямых слов Эрика о том, что "я убегал, потому что Руди устраивал мне камингаут, а я этого не хотел" Только абстрактно-расплывчатые жалобы.
Вот хорошая иллюстрация из Нейла Уиллера. Это его беседа с Эриком, уже после расставания с Рудольфом:
на англ.
То есть он таки прямо сказал: "Я расстался с Руди, потому что он много трепался журналистам" (и тут же начал трепаться сам). А Уиллер ему не поверил, потому что на тот момент Руди уже молчал. И я тоже тогда решила, что это было перекладывание с больной головы на здоровую, потому что уже на тот момент мне попалось десять интервью, в которых Эрик что-то говорил о Рудольфе (уже задним числом), и ни одного, где Рудольф говорил бы об Эрике. Он просто уходил от этих вопросов либо ограничивался общими фразами.
Но теперь я понимаю, что было время, хотя и недолгое, когда действительно Руди много болтал, ну не специально, не в подробностях, из него просто перло это обожание, а журналисты же и рады. А Эрик хотел с ним жить, иметь его целиком и полностью, но тут внезапно оказывается, что надо журналистов терпеть, и еще толпу всяких любопытствующих, и желающих комиссарского тела. Вот это и был его штутгартский невыносимый конфликт, с которым он никак не мог справиться, только убежать. Что ему с целым миром придется сражаться за Руди, и все это будет освещаться в прессе. Одно дело - сплетни театральные, все в узком кругу, а другое - мировая слава как любовника Нуреева, причем не более того. Оно как-то обидно к тому же.
Вот, и когда он назвал Уиллеру причину разрыва, он не то чтобы совсем уж врал, хотя конечно врал, потому что расстались-то они из-за его ревности и алкоголизма, но был момент, когда он действительно хотел уйти из-за внимания прессы (в том числе).
И потом уже в многочисленных интервью (хотя бы в том фильме, который у тебя был в дневнике) Эрик уже рассказывает совершенно свою редакцию их отношений. "Я был тогда (когда они познакомились) признан лучшим танцовщиком в мире, тут не было конкуренции, тут было вдохновение. А вообще, будь я моложе, я бы и связываться с ним не стал". Т.е. всячески лечит свое уязвленное эго. Рудик за ним гонялся, он его терпел и он его в конце концов бросил, и если бы не письма, мы бы все продолжали в это верить.
Сорри за многобукф, но Эрик же такой слооооожный, с ним двумя фразами не обойдешься )
Вот это очень вкусный (хотя и трагический тоже) момент - поворот на 180 градусов ( Сначала один преследовал, пылая любовью, а второй изображал Снежную Королеву, а потом Королева всю жизнь вспоминала этот период как лучший в своей жизни, а "Кай" уже давно ушел за горизонты (
А Эрик хотел с ним жить, иметь его целиком и полностью, но тут внезапно оказывается, что надо журналистов терпеть, и еще толпу всяких любопытствующих
но был момент, когда он действительно хотел уйти из-за внимания прессы (в том числе).
Т.е. всячески лечит свое уязвленное эго. Рудик за ним гонялся, он его терпел и он его в конце концов бросил, и если бы не письма, мы бы все продолжали в это верить.
В моем хэдканоне (тм) Тут большую роль играет профессиональная ревность. Эрик 10 лет был супер-звездой балета, а тут в одночасье превратился в "этот парень с Рудольфом". Шок, обида, возмущение, несправедливость, помноженные на глубокую любовь к самому няшнчке-супостату. Тут такой коктейль Молотова, что даже более толстокожий пофигист, нежели чувствительный к критики, сам себя критикующий на ровном месте Эрик начнет ехать с катушек и соврешать резкие движения.
Но какая вкуснота.
В моем хэдканоне (тм) Тут большую роль играет профессиональная ревность.
И это тоже, да, там много компонентов. У меня еще в голове оно не устаканилось, надо еще читать и читать.
Но какая вкуснота.
Эрик - это море вкусного ангста, в которое хочется нырнуть с головой