Конец XII века, Филипп Французский крутит романы с двумя Плантагенетами сразу, задавая моду по обе стороны Кале, а уж в Италии этому и вовсе учить никого не надо. А посему, когда юный епископ Джованни отправляется в далекую холодную Англию, читатель примерно догадывается, что его там ждет.
читать дальшеЧто может быть прекраснее, когда профессиональный писатель пробует себя в жанре слэшного фанфика, да еще и исторического? Правда, есть один нюанс: истории здесь странно мало. Судя по всему, автор не только проштудировал пару солидных монографий, но и, возможно, посидел в архивах, потому что некоторые эпизоды злоключений Джованни в своей епархии очень напоминали судебные кулстори  Lille Prinsen из жизни Киева XVII века - своей бессмысленностью и беспощадностью. Однако проблема в том, что двенадцатого века в романе как-то не ощущается; нет атмосферы, картинки, кинематографичности, все события, несмотря на их четкую привязку к месту и эпохе, с небольшими поправками могли бы происходить где и когда угодно, а местами автор вдается в намеренные анахронизмы вроде торговли наркотиками или вопроса об изнасиловании в браке.
Но, сдается мне, что автор и не ставил себе цели погрузить читателя в XII век, скорее он писал притчу, используя исторические декорации для эффекта остранения и большего абстрагирования; с той же целью, например, действующими лицами басен являются животные. Или же можно сказать, что он погружает читателя скорее в историю литературы: в его тексте столько же от повествования, сколько от литературной игры. В нем ощущаются отголоски и средневекового плутовского романа, и вольтеровского философского, и даже викторианского нравоучительного, и все эти элементы мало того что органично сочетаются между собой, но и проглатываются на ура, а местами и с диким хохотом.
Во многом благодаря тому, что все без исключения персонажи, вплоть до самых второстепенных, очень живые и настоящие, софистику оттеняет кабацкий юмор, а кроме того, автор намеренно заостряет самые нелепые условности жанра моралитэ, например, Джованни читает свой очередной теологический монолог наутро после "первой брачной ночи", прошедшей довольно своеобразно. И да, здесь гениально решена актуальная и животрепещущая проблема любого фандома "любовь через изнасявки", хотя и деконструирована до полной потери кинковости.
К сюжету тоже есть некоторые нарекания: стремясь продемонстрировать идеальную любовь, автор лишает ее конфликта и внутреннего развития; стало быть, нужен конфликт внешний. В качестве враждебной - хотя и весьма относительно - героям силы вводится Ричард Львиное Сердце, после чего крадет весь роман.
Впрочем, и хорошо, что крадет, потому что автору очень хочется дать медаль за лучшее изображение пейринга Ричард/Филипп-Август; правда, Филипп вышел бледноватый, до полной незаметности, но, возможно, так и надо было, ибо:

большая цитатаВпрочем, глядя на Филиппа и Ричарда, невольно думалось, что они просто не способны чувствовать одно и то же, напротив, эти два короля соседних держав, привыкшие оскорблять свою взаимную привязанность недоверием, волею Провидения оказались навсегда обреченными испытывать противоположное, ибо родились совершенно разными: шумный, яркий Ричард был словно день, тихий, бледный Филипп — словно ночь. Всем своим существом Ричард как будто излучал солнечный свет, а Филиппа, казалось, окружало лунное сияние. И король Англии постоянно мучился над этой живой загадкой — королем Франции, которую он никогда не мог разгадать, а Филипп привык обманывать и всех вокруг, и самого себя, такова уж была его изменчивая неверная натура. Ричарду приходилось смиряться, Филиппу таиться. Занятые этой вечной борьбой света и тени, они не даровали друг другу счастье, а постоянно грабили один другого. Деятельный Ричард чувствовал себя бессильным рядом с Филиппом, недаром и самый острый меч затупляется, стоит надолго оставить его под лунным лучом, Филиппа же в свою очередь пугала страстность Ричарда, его грубая жажда жизни, и король Франции постоянно защищался от короля Англии, а как известно, лучшая защита — нападение.

И еще:

читать дальше— Вы повздорили с королем Франции? — спросил де Бельвар.
— Повздорили, — сокрушенно повторил Ричард, — да как вам сказать, дорогой Гийом… Я бы с удовольствием с ним поругался, отвел бы душу, но ведь с этим скользким Филиппом даже и поссориться как следует не выходит. Так, цапнули друг друга по носу. Он, шлюха эдакая, говорит мне сегодня: «Если вы меня любите, дайте мне пять галер». Я, конечно, не удержался, вспылил, и чтоб охолодить его, отвечаю, как будто торгуюсь: «Может, вам трех будет довольно?» Так он меня выгнал. Гаденыш, крыска, мелкая благообразная крыска. Болеет он! Да ему бы хорошая клизма не помешала! — Ричард был не на шутку расстроен. — Он меня никогда не любил, он любил только моего брата Жоффруа Бретонского, а когда тот погиб, Филипп меня принялся обхаживать, чтобы хоть какой-нибудь Плантагенет под боком. Сволочь он хорошая, и мелочный, ох уж мне эта его мелочность. Наплевать бы на него раз и навсегда, так сил моих нет от него отстать. С ним я не могу, и без него не могу, околдовал он меня что ли?

И вот два короля едва не разносят своими токсичными отношениями Сицилию перед отбытием в крестовый поход, а главные герои в испуге жмутся от них по углам. Автор как будто уже не знает, что с ними делать, и поэтому решает их выпилить; тут есть внутренняя логика, потому что идеальной любви не место на земле, но все равно кажется, что они ему просто надоели после столь блистательных монархов.

В любом случае, книга однозначно мастрид, например здесь.