староестарое1. Йен Макдональд. Новая Луна. Волчья Луна
Каким-то чудом открыла первую часть, при всей своей нелюбви к сай-фай и антиутопиям, - и меня в нее буквально втащило. Эффект присутствия настолько волшебный, как под гипнозом; тщательно продуманный мир, сюжет такой, что не предскажешь ни одного поворота, и перевод достойный. Вторую книгу читала на английском и теперь не знаю, как дождаться третью. В аннотациях часто пишут "Игра Престолов на Луне" - но и сравнить невозможно этот текст с мартиновской унылотой.

спойлерыЕдинственное, что меня во второй книге люто бесила Алекса, но это наверное потому, что я чего-то вдруг вообразила, будто автор решил таки выпилить всех Корта и начать историю династии заново, а я уже так к ним привязалась )) Но нет, даже наоборот странно - во второй книге во время апокалипсиса не погиб ни один Корта, только Лукасинью оказался в коме. И вообще, получается, что после удара Маккензи погибли только двое - Рафа и Карлиньос, и то первый мог бы и спастись. Как-то это слабенько. Хотя можно сказать, что целью Маккензи больше была собственность, чем люди, но все равно, оставлять врагов живыми и на свободе - непредусмотрительно.
Еще мне не понравилось, что автор изобразил Суней такими мерзкими. Остальных Драконов есть за что уважать, можно проникнуться к ним симпатией, а это просто какое-то кубло змей. Но, наверное, это только мое личное восприятие.
Должна сказать, что мне очень импонирует общество со стертыми гендерными различиями, в котором нет бинарного противопоставления Мэ/Жо, гей/натурал, а есть широкий спектр, и людям все равно, с кем ты спишь и каким местоимением себя называешь, а браки заключаются в основном по экономическим и политическим соображениям.
Однако непонятным осталось, например, обеспечение общественного порядка. Сказано, что на Луне нет полиции, а есть частная охрана. Ясно, что у самых богатых она очень мощная, а жизнь самых бедных не стоит ничего, но как со средним классом? Этого я не поняла. Ну, скажем, с клерками, с владельцами мелкого бизнеса, которые не могут себе позволить частную охрану? Или это входит в страховку? А как быть с бытовухой, с пьяными разборками, воровством? Опять же, возможно, что аренда жилья включает и их охрану, но в книге про это ничего не сказано, по-моему.
В общем, если кто-то хочет поговорить со мной про Лунный цикл Макдональда, я с удовольствием )

2. Пирс Браун. Алое восстание
Скипнуто после первой главы. Может, зря я взялась за подростковую книжку сразу после Макдональда, но по-моему это картон, штамповка по шаблону "Голодных игр".

3. Джонатан Литтелл. Благоволительницы
Я вообще знала, что Гонкуровскую премию дают за максимальную нечитабельность, а в аннотациях писали о "документальной точности" автора, и я решила, что буду ее воспринимать как научпоп, который вовсе не обязан быть увлекательным; а тема такая, что пройти нельзя, это надо знать, как бы тяжело и плохо ни было в процессе: зверства фашизма глазами эсэсовца. Тем более добрая треть действия происходит в Украине (потом еще на Кавказе и в Сталинграде, прежде чем герой возвращается в Германию).
И действительно, все начиналось, как типичная французская книга, чей автор без ума от собственных концепций и силлогизмов; затем плавно перешла к форме классических мемуаров той эпохи (что у Гудериана, что у Жукова манера письма одинаковая, точнее, у их референтов), а потом я поняла, что Литтелл играет с читателем в очень хитрую стилистическую игру, но было уже поздно )

некоторые замечанияЭта самая "документальная точность" просто поражает. В послесловии сказано, что критики романа прямо-таки распотрошили его в поисках ошибок, но нашли только пару мелких, и я со своей стороны могу сказать, что когда он пишет про Харьков, он его явно не по Гугл-картам изучал, и когда он пишет про лингвистику, там тоже не придерешься (даже Марра вспомнил!), так что и всему остальному как-то веришь.
В послесловии опять же сказано, что Литтелл путешествовал по всем тем местам, которые описывает, и это видно не только по топографии Харькова: мне показалось, он не просто поездил по Украине, он ее понял, нечто главное схватил. Недаром Ауэ, главный герой, начинает сходить с ума именно в Харькове, и именно там начинает разваливаться вермахт, и приходит обратка от того, что они до этого сотворили. "Брать можно все, но на выходе касса": если истерический, инфантильный, ебанутый Львов - это вход в супермаркет "Украина", с аниматорами и веселой музыкой, то Харьков - это касса. Севилья ранит, Кордова хоронит (с).
Чего автор не пожелал объяснять в интервью, это его сексуальные метафоры, толкуй как хочешь, а мне вспомнился Клайв Баркер с его "Таинством". Там тоже тема разнополых близнецов и гомосексуальности, и идея такая: из-за разделения изначально андрогинной природы человека возникает мужская жестокость и женская плодовитость. Т.е. в тщетной попытке воссоединиться женское начало производит, производит и производит, а мужское убивает, убивает и убивает. Это в природе человека - массовые убийства, это не бесчеловечость, как говорит автор, это слишком человеческое.

Ужас какой, как давно я не читала художественных книг просто для собственного удовольствия, а все-таки прочла одну лишь потому, что заболела и пару дней могла только лежать.

4. Ричард Морган. Черный человек
Я уже много раз говорила о том, как люблю Ричарда Моргана за его фэнтези-трилогию "Земля, достойная своих героев". И меня очень печалило то, что остальные его книги я не могла прочесть, потому что не любила киберпанк, дистопии, сай-фай и всякое такое. Однако ж Йен Макдональд с его "Новой Луной" снял с меня это заклятие, и я радостно набросилась на "Видоизмененный углерод".
Сказать, что книга разочаровала, - это не сказать ничего. Я не смогла продраться дальше первых нескольких глав, причем с двух попыток. Это какой-то Морган на минималках, который сознательно заставил себя писать на порядок хуже и тупее, чтобы стать наконец популярным и заработать денег на своих четверых детей. План его удался, и детишки теперь поступят в хорошие колледжи; к счастью, автор нашел для себя отдушину в виде романа "Черный человек", который уже писал как настоящий Морган, хотя к концу заспешил и немножко слился. Но в принципе, все так делают.
Поскольку я еще и читаю твиттер Моргана и его блог, тематика романа "Черный человек" не стала для меня сюрпризом: это те мысли, которые занимают его постоянно и которые он однажды афористически выразил примерно так: "Все проблемы современного мира проистекают из кризиса патриархальной маскулинности". То есть он рассматривает крах иерархического общества, со всех сторон, подробно, и так и эдак, и единственное, о чем можно пожалеть, что он, наверное, из-за спешки со второй половины книги больше рассказывает, чем показывает. Идеи выражаются в диалогах персонажей, а не в художественных образах и развитии сюжета; а такие диалоги хороши, когда они идут уже вишенкой на торте, самым недалеким разжевывают, а не заменяют собой повествование как таковое.
немножко личной бомбежкиВпрочем, опять-таки фиг с ним, потому что первые полкниги просто идеальны, а на безрыбье и на том спасибо, но черт же меня понес отзывы читать русскоязычные: зойчем, зойчем? Прикол в том, что мастерство Моргана как рассказчика так велико, что многие его хавают как развлекательное чтиво, как палп фикшен, а потом вдруг начинают задаваться странными вопросами. Например, почему главный герой черный. Да блядь, ну почему же он черный-то, в еб твою мать, опять бедненьких политкорректность задолбала, шагу не могут ступить, чтоб в политкоррекность не вляпаться, такую мучительную и отвратительную, то ли дело анекдоты про хачей и жидов. То есть не удивляет, конечно, что люди нервно дергаются каждый раз, когда им напоминают о том, что они живут в иерархическом обществе, где все время кого-то загоняют под шконку, - потому что людям не хочется думать о том, что под шконкой легко могут оказаться и они сами. Но, сцуко, выбрать книгу, целиком и полностью посвященную данной теме, осилить ее всю, на что требуется уровень интеллекта отличный от нуля, а потом задавать такие вопросы, - у меня на этом месте сворачивается мозг.
Да, что меня еще в книге порадовало, - это фирменная бескомпромиссная и безнадежная мрачность Моргана, которая сама по себе является катарсисом, он как бы говорит: "Нет, я не буду вам врать, никакой лапши на уши, все хуево, все мы в жопе, прими это, будь мужиком". Показалось однако, что авторские надежды возлагаются на Кармен Рен и ей подобных, на тринадцатых-женщин, которых, наверное, еще много в недрах Китая, но чтобы понять, так ли это, нужна прода, а Морган сейчас, по-моему, занят своими экранизациями и зарабатыванием на маслице к хлебушку для детишек. И асуждать его за это, разумеется, нельзя.


5. Richard Morgan. Cold Commands
Книга-то прочитана давно и неоднократно, но в этот раз я стала ее листать с целью выяснить, "как он это делает". Как создает такой плотный, осязаемый, буквально втягивающий в себя мир, который, кажется, простирается далеко за границы книги. Именно так: не помню, кто сказал, чтобы текст получился, он должен быть недосказанным, слегка сырым, из него как бы должны торчать нитки. В данном случае куски мяса торчат.
У Моргана сразу бросилась в глаза метафора как метод создания атмосферы. Приведу только один пример:
- Герой с холода и дождя заходит в уютную таверну для богатых. Тепло и свет выскальзывают в приоткрытую им дверь, словно кошка.
- Герой приближается к таверне, в которой бухают всякие вояки и наемники. Взрывы смеха выплескиваются из окон, как моча из ночных горшков.
И все, больше эти таверны почти никак не описываются, но картинка создана метафорами, а остальное дорисовывает воображение.
А в "Углероде" Морган этим приемом практически не пользуется, поэтому книга так популярна - никому на хер эти картинки не сдались ((

6. Нил Стивенсон. Семиевие
Нил Стивенсон - автор небезызвестного "Барочного цикла", а этот его монументальный труд отхватил все НФ-премии на свете, и в общем, заслуженно. В целом, есть к чему придраться, многовато условностей и допущений, но, несмотря на это, оторваться от книги невозможно. Первая часть понравилась больше второй.
Если коротко, то вследствие космической катастрофы всему населению Земли грозит гибель. Общими усилиями всех стран (вот и первая условность) строится ковчег - огромный космический корабль, который должен вместить в себя пару тысяч человек, генный материал и весь багаж знаний, чтобы затем начать заново плодиться и размножаться.
Естественно, с самого начала на этом корабле все идет по пизде, и людям требуется много героизма, чтобы исправить последствия своего идиотизма.
Много всякой физики, но мне это никогда читать не мешает - если такие абзацы слишком длинные, я их просто проматываю

7. Джейн Остин. Нортенгерское аббатство
Пишут иногда, что это самая веселая книга Остин, и не врут. Еще говорят, что это пародия на модные готические романы (типа Рэдклифф), но это не совсем так. Автор последовательно применяет приемы из дико популярного тогда готического нарратива к обыденности для усиления эффекта реализма. "Так в книгах" - "а так в жизни", тем самым заставляя нас забывать, что перед нами, в общем-то, тоже книга, а не жизнь.
Порадовало то, что героиня наконец-то не возвышается в белом плаще на табурете над своим окружением, а вполне ему соответствует, и все те "ужасы", которые с ней приключаются, логически проистекают из того мусора, которым полным полна голова и у нее, и у окружения. Автор более трезвым взглядом смотрит на своего извечного "мистера Дарси", хотя концовка, увы, от реализма далека. Но зато хэппи-энд!

8. Эндрю Майкл Херли. Лоуни
Представьте себе Стивена Кинга, но на английской почве, щедро сдобренной теми же классическими романами ужасов, не говоря уже о классике более высокого полета. Представьте себе также то, что вы понимаете под словом "атмосферность", а затем умножьте это на восемь. С атмосферностью тут даже некоторый перебор, хотя кому как. В любом случае, можно по уши погрузиться в тлен и бзсхднст, с удовольствием вываляться в них, как свинья в луже, и вернуться затем обновленным к своей рутине, которая по контрасту уж точно будет выглядеть лучше.
читать дальшеОтдельное спасибо за взгляд подростка, в особенности - на взрослых. (Нечто подобное я встречала только у Каннингема, но Каннингема я в целом не люблю). Суть в том, что взрослые не выглядят умными, ответственными и знающими, они на самом деле такие же растерянные и потерянные дети, которые бредут неведомо куда. Их новый пастырь, ирландский священник, тоже понятия не имеет, куда гонит это стадо, но он хотя бы имеет честность признаться себе в этом. Главную свою задачу он видит в том, чтобы по мере сил хранить паству от бед на этом пути в никуда, вытаскивать овец из оврагов и отгонять волков, но не более того. Предыдущий священник имел гордыню воображать, будто знает цель пути, за что и поплатился.
Дети по крайней мере видят весь ужас и великолепие мира напрямую, без фильтров и шор, и испытывают то, что и положено: благоговение и страх. А взрослые нелепы и жалки, когда воображают, будто что-то понимают в его чудесах.

9. Стивен Кинг, Оуэн Кинг. Спящие красавицы
Если не считать уже традиционно слитой концовки, это именно тот Кинг, которого я люблю: почти что Кинг 70-х, с иногда сбивчивым, но совершенно искренним голосом. Десятки абсолютно живых персонажей с переплетающимися историями, из которых хочу выделить Фрэнка Джиари; 12 баллов из 10 за этот образ.
читать дальшеПотому что на его примере авторы с крайней убедительностью развеивают очень популярный миф об агрессивной маскулинности как об успешной стратегии. (Этот миф, например, монументально воплощен в фильмах Мела Гибсона, где купающийся в любви семьянин внезапно - не по своей воле, нет-нет - превращается зверя, когда на его Стаю нападают Враги. Он начинает все ломать и крушить для спасения обожаемого семейства, а вдоволь помахав топором, оставив позади себя дымящиеся обломки и кровавые ошметки, возвращается к любимым, чудесным образом превратившись обратно в мурлычущего няшку.) В романе крупно, ярко, сочно, для самых тупых показано, что так не бывает, что агрессия - это не сила, она никого не может спасти и ничего не может принести, кроме еще большего зла и хаоса. На эту тему в последнее время пишется много, да того же "Черного человека" Моргана взять, но Кинг остается королем (на мой, возможно, пристрастный взгляд): он видит всю лживость и опасность этого мифа максимально четко и умеет передать это читателю.

10. Эдвард Сент-Обин. Патрик Мелроуз (серия романов). Данбар

Первые две книги совершенно убийственны в своей безжалостности, в кристальной ясности взгляда на ужас существования, и выворачивают наизнанку почище Янагихары. Они однозначно войдут в мой личный топ англоязычной литературы и встанут рядом с Холлингхерстом и Бэнвиллом. Такое ощущение, что их писал человек с тысячью глаз или тот, кто может видеть даже кожей, и от него ничего нельзя скрыть.
А следующие две книги - как второй том "Мертвых душ", и неплохо было бы их сжечь тоже. В них Патрик находит мир с собой, потом теряет его и еще менее убедительно находит снова. Но то, что было высокой трагедией, превращается в невротическую мысленную жвачку. Истязаемый ребенок, убивающий себя наркотиками юноша обладают неким жестоким великолепием, но вот он спасся, выжил - ценой своего дара, обменял его на спасительную слепоту. В третьей книге лучшие страницы - те, на которых блистает принцесса Маргарет, и если она хоть вполовину такая, какой ее описывает автор, то понятно, почему Рудольф Хаметович так легко нашел с ней общий язык. У четвертой книги многообещающее начало, где речь идет о детях, но едва на сцену выступает Патрик, все это превращается в жалкий психоаналитический балаган. Да, его личность сломана, застряла между ненавистью к отцу и презрением к матери, он не состоялся как человек, - как, собственно, и большинство людей, и читать об этом скучно.
"Данбар" - это осовремененный "Король Лир", и хотя местами текст доставляет, я так и не смогла понять, зачем он был написан. Разве что воспринимать его как фанфик, модерн-АУ. Кроме того, как часто бывает в фанфиках, откровенно слит финал, заложенный потенциал не раскрыт, а авторская ирония то потухнет, то погаснет.

11. Сара Дюнан. Рождение Венеры

Сара Дюнан остается моим любимым автором исторической художки. И в этой книге в наличии все то, что сделало ее трилогию о Лукреции Борджиа такой уникальной: историзм, натурализм и адекватные женские образы. Что касается последнего, то тут получилось даже лучше, т.к. персонаж оригинальный, без реального прототипа, так что у автора оказались развязаны руки. Дается достоверный ответ на вопрос: что в лучшем случае случилось бы с женщиной из Флоренции конца 15 - начала 16 века, если бы она хотела не замуж, а рисовать? Спойлер: ей понадобится очень много смирения.
А также автор мимоходом почесала один мой мощный кинк, который все прозябает непочесанным (могу вспомнить только Робин Хобб с "Хрониками Дождевых чащоб", но она-то известный слэшер), за что я ей особенно признательна. И наконец, несмотря на все ужасы-хуюжасы и дохлых голубей, в книге никто так толком и не умер, за исключением ноунеймов и Савонаролы, ну и главной героини, прожившей долгую плодотворную жизнь.

12. Аллан Холлингхерст. Библиотека плавательного бассейна

С несказанной радостью узнала о том, что есть, оказывается, русский перевод и другой книги Аллана Холлингхерста, кроме "Линии красоты", да к тому же выложен в сети, потому что издательство передумало его публиковать. Помчалась читать, теряя тапки, и как занырнула, так и не выныривала, пока не прочла.
спойлеры, цитаты и восторженный визгНе знаю почему, но Холлингхерст всегда дергает за мои самые тонкие и нежные нервы, вот просто душу выворачивает, потом заворачивает обратно, потом опять потрошит. Личный сорт героина, какой-то специальный автор для Близнецов, как он сам их описывает: "Я родился под знаком Близнецов и, хотя и не верил в подобные вещи, был типичным сыном изменчивого начала лета, разрывавшимся между двумя внешними проявлениями своего «я»: одним стал гедонист, а другим – в ту пору немного отошедшим в тень – чуть ли не ученый муж, придерживающийся почти пуританских воззрений". Вообще, хочется цитировать и цитировать, особенно то, как он передает тончайшие нюансы отношений; из одного его абзаца можно сделать целый оридж.
Например (большой кусок):
читать дальше Фил промолчал. Ему уже пора было собираться на работу, и я почувствовал, что он готовится отвлечься. В тот вечер эта холодность вызвала у меня некоторое беспокойство, и когда он приподнялся, намереваясь встать и одеться, я грубо толкнул его на спину и энергично, быстро выебал. Его задний проход был еще липким от смазки и спермы после совсем недавних любовных утех, более неторопливых и продолжительных. Потом, когда Фил приводил себя в порядок и подбирал подходящее чистое белье, его поведение все еще отличалось сдержанностью, свидетельствовавшей не о какой-то обиде, а лишь о стремлении к самостоятельности, к тому, чтобы я позволял ему держаться с достоинством. И тем не менее я расстроился. Когда он, отвернувшись от меня, сидел на краешке кровати и надевал носки, я недоуменно разглядывал его плотную фигуру. Потом он надолго замер, и я, всмотревшись в темную амбразуру зеркала на туалетном столике, перехватил его взгляд.
- Старина, я правда тебя люблю, - сказал он так, словно не только сделал открытие, но и решил успокоить меня и упрекнуть за неразумное поведение, вызванное исключительно его нежеланием съездить в Лаймхаус (съездить лишь ради того, чтобы побыть со мной). Чтобы выказать доброжелательное отношение, через несколько минут после ухода он вернулся наверх, чуть не напугав меня, когда я стоял нагишом у окна и смотрел на звезды. Перевоплотившись в работника гостиницы, он принес мне на подносе бутерброд с копченой лососиной и рюмку «Драмбьюи» – вещи фактически несовместимые, но выбранные с трогательной заботой о роскошном угощении.

И то, что я люблю у него больше всего: то, как раскрываются персонажи, такие живые, прямо с кровью и мясом; сначала, например, мы видим полувменяемого старика-извращенца, который в течение всего романа разворачивается слой за слоем, превращаясь в многомерную фигуру, всю пронизанную светом своей возвышенной любви к африканскому слуге. Или совсем эпизодический Рональд Фербенк, который с первой же секунды вызывает мощную гамму самых противоречивых чувств, под конец превращаясь в символическую фигуру.
Или его понимание истории, тоже как чего-то живого; у Холлингхерста это в первую очередь история людей, их чувств и отношений. Образ бассейна, вечного boys pool, начиная с римской эпохи. Или сюжет романа, похожий на такое же тонкое искусное кружево, как и его стилистика.
Наконец, эволюция главного героя, от которого поначалу слегка подташнивает. Он не то чтобы совсем мудак, но весьма мудаковат. Он молод, красив, богат и празден, может иметь любого, кого захочет, но предпочитает тех, кто моложе, глупее и беднее его, чтобы безраздельно властвовать над ними и обращаться с ними порой по-свински. Но в какой-то степени эта книга - антипод "Смерти в Венеции", где "винкельмановский эстет" осознает, что его идеализм - всего лишь замаскированная похоть. А в "Бассейне" похоть алхимическим образом превращается в любовь и сострадание, после того как стеклянный кокон главного героя трескается от жестокого столкновения с реальностью.
Превращается, впрочем, ненадолго и ненадежно, но и этого очень много для человека, если смотреть на него без иллюзий. В общем, Холлингхерст прекрасен, как рассвет над Лондоном, рекомендую всем, 100 баллов из 10.





 

запись создана: 14.06.2018 в 11:11